А дракон, которого перестали беспокоить гости, стал проявлять более уравновешенный нрав. Он никогда не фыркал огнем на Бронвен и очень редко — на Хвила. Первая отрицательная реакция Бронвен быстро прошла, уступив место растущей привязанности. Она кормила дракона, приглядывала за ним, и нашла, что на диете из собачьих бисквитов и рубленой конины ее питомец на удивление быстро набирает рост. Большую часть времени он свободно носился по комнате. Опасения гостей Бронвен обычно старалась рассеять такими объяснениями:
— Он вообще-то дружелюбный и очень забавный, если его не дразнить. Мне его жалко, потому что плохо быть единственным дитятей, а сиротой — так еще хуже. Он же ни с кем из своей породы водиться не может, здесь даже никого похожего на него нету.
Но в конце концов наступил вечер, когда пришедший с работы Хвил посмотрел на дракона и сказал:
— Давай-ка, сынок, во двор. Ты уж слишком большой, чтобы дома тебя держать — сам видишь.
Бронвен даже удивилась тому, как ей не понравились эти слова.
— Ты посмотри, какой он хороший и тихий! — воскликнула она. — И ты посмотри, какая он умница, как он всегда убирает хвост с дороги, чтобы на него не наступили. И в доме не пачкает, аккуратный. Всегда регулярно выходит во двор, хоть часы по нему проверяй.
— Ведет-то он себя хорошо, это верно, — согласился Хвил. — Да растет очень уж быстро. И места ему нужно больше. А там, во дворе, отличная для него клетка. И есть где побегать.
Своевременность этих слов проявилась через неделю, когда Бронвен, спустившись вниз, обнаружила, что деревянная клетка превратилась в кучку углей, ковер и дорожка обгорели, а дракон комфортабельно устроился в любимом кресле Хвила.
— Все, решено. Еще повезло, что он не подпалил нашу кровать. Давай отсюда, — сказал Хвил дракону. — Хорошо это ты придумал — спалить человеку дом, только не похвалят тебя за это. Стыдно должно быть, понял?
И страховой агент, пришедший осмотреть повреждения, думал точно так же:
— Вас предупреждали, миссис Хеджес. Он у вас пожароопасен.
Бронвен возразила, что в страховом полисе ничего о драконах не говорится.
— Нет, конечно, — согласился агент, — но нельзя ведь сказать, что он не представляет повышенной опасности. Я сообщу, как решит руководство, но вам лучше бы его отключить, пока он еще бед не наделал.
И потому через пару дней дракона водворили в большую клетку из асбестовых листов, во дворе. Перед клеткой было огороженное проволочной сеткой пространство, где дракон мог размяться, хотя Бронвен по большей части держала ворота на запоре, а заднюю дверь дома — открытой, и дракон мог входить в дом и выходить, когда захочется. Утром он прибегал рысью и помогал хозяйке разжечь огонь в очаге, но вообще научился в других случаях дома огнем не дышать. Только однажды он всполошил народ, подпалив ночью свою соломенную подстилку, так что соседи побежали смотреть, не дом ли это горит, а на следующий День были как-то не очень этим довольны.
Хвил вел аккуратный учет стоимости корма для дракона и надеялся, что Дэйфидд согласится возместить расходы. Кроме этого, единственной трудностью было найти какой-нибудь негорючий материал на подстилку, да еще Хвил часто гадал, насколько он успеет вырасти, пока вернется сын и возьмет дракона в свои руки.
И все могло бы идти до этого времени гладко, если бы не Идрис Боуэн.
Хвил только что поужинал и с наслаждением вкушал вечерний отдых возле своих дверей, когда появился Идрис со своей гончей на поводке.
— А, Идрис, привет! — дружелюбно приветствовал его хозяин.
— И тебе привет, Хвил. Как поживает твой фальшивый дракон?
— Почему это фальшивый? — возмутился Хвил.
— У дракона должны быть крылья, — твердо заявил Идрис.
— К черту тебя с твоими крыльями! Пойди посмотри на него, а потом скажи мне, что это такое, если не дракон!
Хвил махнул рукой, приглашая Идриса следовать за собой, и повел гостя через двор. Дракон за своей проволочной загородкой открыл один глаз, взглянул на них и снова его закрыл.
Идрис не видал дракона с тех самых пор, как тот едва вылупился из яйца. Рост дракона произвел на него впечатление.
— Он теперь большой, да, — согласился Идрис. — И цвета у него хороши, такие переливистые. Но он без крыльев — значит, это не дракон.
— А что же он тогда такое? — требовал ответа Хвил. — Скажи, что это такое?
Никто никогда уже не узнает, как собирался Идрис ответить на этот вопрос, потому что в тот самый момент гончая рванулась, выдернув у Идриса поводок, и стала с лаем бросаться на проволочную сетку. Дракон вышел из своего дремотного состояния, сел и вдруг неожиданно фыркнул. Раздался душераздирающий вопль, пес подпрыгнул вверх и стал носиться кругами по двору, не утихая ни на миг. Наконец Идрис сумел загнать его в угол и схватить за ошейник. На правом боку пса вся шерсть выгорела.