Она могла убить его своим крошечным лучеметом, вживленным в плоть ладони, но почему-то не сделала этого. Возможно, Вала хотела сохранить ему жизнь, чтобы потом подвергнуть пыткам, — вполне в духе властителей.
Роберт беспомощно лежал на полу — вернее, Вала считала его беспомощным. Она подошла к нему и засмеялась.
— А сейчас я тебя убью, — сказала она. — Ты так опасен, что тебя нельзя оставлять в живых.
— Но я еще не мертв! — закричал Вольф.
Схватив окровавленную голову Теотормона, он швырнул ее в Валу и, вскочив на ноги, рванулся вперед. Вольф знал, что это ему ничем не поможет, но надеялся на какую-нибудь случайность.
Сестра подняла руку, защищаясь от ужасного снаряда. Луч раскроил голову пополам. Потом, скользнув по потолку, луч пробежал по массивной цепи из золотистого сплава, и полутонная алмазная люстра обрушилась прямо на Валу, едва не задев Вольфа. Но тот успел отпрыгнуть в сторону.
Вала смотрела на него снизу, в глазах ее еще теплилась жизнь. Руки и тело злодейки придавило алмазом; по полу растекалась лужица крови.
— Тебе… удалось это, брат, — тихо выдохнула она.
Хрисеида выскользнула из-за статуи и бросилась в объятия Роберта. Рыдая от счастья, она прижалась к его груди. У Вольфа перехватило дыхание. О, как он понимал ее чувства! Но надо было действовать.
Поцеловав Хрисеиду несколько раз, он прижал ее к себе, затем отстранился.
— Нам нужно выбраться отсюда, пока есть возможность. Нажми на третий завиток в левом верхнем углу зеркала.
Она нажала, и зеркало повернулось. Вольф взвалил на плечи бесчувственного брата и пошел к потайному ходу.
— Роберт! — воскликнула Хрисеида. — А что же будет с ней?
Он остановился.
— С ней?
— Неужели ты так и оставишь ее? Ей же больно! И неизвестно, сколько продлятся ее муки, прежде чем она умрет.
— Ну и что? — ответил он. — Она это заслужила.
— Роберт!
Вольф вздохнул. На секунду он снова стал властителем, и в нем вновь заговорил Ядавин.
Он положил Луваха на пол и направился к Вале. Вдруг ее рука шевельнулась, часть отколотого алмаза упала на пол. Роберт подскочил к сестре и сжал ее запястье как раз в тот момент, когда из ладони вырвался луч. Он выкрутил руку так сильно, что затрещали кости. Вала вскрикнула от боли и умерла: направленный Робертом луч рассек ее пополам.
Вскоре Вольф, Хрисеида и Лувах перебрались на космический корабль. Звездолет поднялся по стволу пусковой шахты на вершину дворца и устремился к вратам, спрятанным в горах планеты кенготемпусов. И только тогда Хрисеида поведала Роберту о том, как Вале удалось выманить ее из родного замка и перенести в этот мир.
— Меня разбудил гексакулум, — рассказывала она. — Ты еще спал. Голос Валы предупредил, что, если я попытаюсь разбудить тебя, ты будешь убит самым страшным образом. Но Вала сказала, что я могу спасти тебя, беспрекословно выполнив все ее инструкции.
— Ты просто не знала о ее подлой натуре, — сказал Вольф. — Если бы она могла мне как-то навредить, то сделала бы это без промедления. И мне кажется, в тот момент ты перепугалась за меня. Прекрасно понимая, что ее слова могут оказаться пустой болтовней, ты все-таки не решилась рисковать моей жизнью.
— Да. Я хотела закричать, но испугалась, что она может исполнить свои угрозы. Я так боялась за тебя, что совсем потеряла голову. И мне пришлось войти в указанные ею врата, которые вели на нижний уровень нашей планеты. Перед уходом по ее приказу я отключила систему тревожной сигнализации и забрала рог. Вала встретила меня в пещере по другую сторону врат. Мы прошли в поджидавший нас гексакулум и оказались в этой вселенной. Остальное ты уже знаешь.
Роберт передал управление Луваху, после чего обнял и поцеловал Хрисеиду. Она заплакала, и у Вольфа тоже навернулись слезы на глаза. Его переполняла радость от того, что он вернул ее живой и здоровой; от того, что кончилась невероятно напряженная битва за жизнь любимой женщины. Но это были и слезы скорби по погибшим братьям и сестре. Облик взрослых и безжалостных властителей рассеялся в небытии минувших дней, и он снова видел их детьми, с которыми провел лучшее время жизни. Он оплакивал светлые чувства и взаимную детскую любовь. Он горевал о потере близких, которые так и не стали близкими.
Д. Смушкович
Эпатаж, или немного о Филипе Фармере
В одну реку можно войти дважды — в воображении.
Фармер, Филип Хосе. Родился 26 января 1918 года, в г. Норт-Терре-Хота, штат Индиана. Обучался в Университете штата Миссури, Колумбия, 1936–37, 41, Университете Брэдли, Пеория, Иллинойс, 1949–50, удостоен степени бакалавра писательского мастерства в 1950, Государственном университете штата Аризона, Темпе, 1963–65. Служил в ВВС США, 1941–42. Женат на Бетти В. Андре; имеет сына и дочь. Работал: сталеплавильный завод, 1942–52, тех. писатель, оборонная промышленность: «Дженерал Моторе», Сиракузы, шт. Нью-Йорк, 1956–58; «Моторола», Скоттсдейл, шт. Аризона, 1959–62; «Бендикс», Энн-Арбор, шт. Мичиган, 962; «Моторола», Феникс, шт. Аризона, 1962–63; «Макдоннелл-Дуглас», Санта-Моника, шт. Калифорния, 1965–69. С 1969 — профессиональный писатель. Лауреат премий: «Хьюго», 1953, 1968, 1972.
Из «НФ писатели XX века» под ред. Н. Уотсон и П. Шеллингера.
Эта сухая выдержка из энциклопедии — пожалуй, самое скромное, что можно поведать об одном из самых известных и скандальных фантастов Америки.
Трудно предположить, что породило в молодом Филипе Фармере любовь к фантастике. Во всяком случае, в юные годы он поглощал фантастические журналы, однако карьера его как писателя-фантаста началась сравнительно поздно — в 1946 году, рассказом «О’Брайен и Обренов», опубликованным в «Adventure». Рассказ этот, по словам редактора, «абсолютно ничего из себя не представлял». Должно быть, подобный отзыв и послужил причиной тому, что на протяжении следующих пяти лет писатель не создал ни одного фантастического произведения. И тем не менее Филип Фармер оставался писателем — если не в жизни, то в душе.
Ему вообще не везло. Обучаясь в трех университетах (Университет штата Миссури, Университет Брэдли в Пеории, Иллинойс, и Государственный университет Аризоны), ухитрился получить лишь степень бакалавра писательского мастерства. Сменил массу мест работы (от сталеплавильщика до писателя-популяризатора, причем на последнем поприще добился немалых успехов, судя по тому, что работал последовательно на «Дженерал Электрик», «Моторола» и «Макдоннелл-Дуглас»), и еще больше городов, объездив Америку от восточного побережья до западного. За период с 1937 по 1952 год ему повезло всего один раз — с женой, Бетти Андре, которую он встретил в 1941 году. Их брак оказался на редкость прочным, особенно по американским стандартам. Женаты они и по сей день, а детям (сыну Филипу Лэрду и дочери Кристен) и внукам писатель посвящает наиболее занимательные из своих книг.
Известность пришла к писателю неожиданно. Повесть «Любовники» («Lovers», 1952), отвергнутая прославленным Джоном Кэмпбеллом, одним из «отцов-основателей» американской научной фантастики, который в то время еще был редактором «Astounding Science Fiction», и не менее маститым Горацием Голдом из «Galaxy Science Fiction», появилась в журнале «Startling Stories» и почти немедленно принесла автору премию «Хьюго» как «самому многообещающему молодому автору года». Уже в этой работе проявились наиболее характерные черты творчества Фармера: увлеченность сексом, биологией, фрейдистские мотивы, и почти полное отсутствие чувства меры. История любви землянина, принадлежащего к репрессивной культуре далекого будущего, к инопланетной лалита — самке разновидности мимикрирующих насекомых, была показана с пугающей откровенностью; жестокость, нежность и зоофилия соединялись в единое целое, притягательное и отталкивающее.
Ободренный успехом, Фармер продал в «Startling Stories» следующую повесть — «По женщине в день» («А Woman a Day», 1953, выходила также под названием «Остановка времени» («Timestop!»)) — и завершил работу еще над двумя романами. Несмотря на то что в этих книгах Фармер еще бессознательно отдает дань штампам, словно взятым из «библии Кэмпбелла» — своеобразного устава, разрешающего писателям одни темы и запрещающего другие, оригинальность била фонтанами из текста, еще не приобретшего зрелых, устоявшихся очертаний. Удивительная способность к экстраполяции, проявлявшаяся в ранних повестях и породившая жутковатый мир, подчиненный законам Западного Талмуда и религии, созданной бесноватым Айзеком Сигменом, стала предвестницей буйного миротворчества, так характерного для поздних произведений писателя.