— Сигары Сэма, безусловно, доказывают расположение к нему небес, — сказал Блэк, обращаясь к Филлис. — Или же ада. Как по-твоему?
— По-моему, ни того и ни другого. У меня насчет граалей своя теория.
Блэк отхлебнул глоток дымящегося кофе и начал расправляться с ветчиной и яйцами пластмассовым ножом и вилкой, которые тоже извлек из грааля.
— Ну-ну, — сказал он, прожевав. — Насколько я помню, ты считаешь грааль устройством, преобразовывающим энергию в материю?
Филлис кивнула и глянула через стол на Джейруса Чарбрасса, ожидая от него подтверждения. Конструктор космических кораблей из двадцать первого века, Чарбрасс, вооруженный знаниями передовой науки, мог обосновать ее теорию. Но, сдержанный по природе, не спешил высказывать свою точку зрения, пока его не спрашивали впрямую.
Был он красив, высок, хорошо сложен. Темная от загара кожа контрастировала со светлыми, отливающими бронзой волосами, а в зеленых глазах плавали золотые искорки, точно в немецком ликере под названием «Голдвассер». Он производил впечатление человека ленивого; его тяжелые, слегка монголоидные веки приподымались с неохотой, движения были замедленны и плавны.
В ответ на немой вопрос Филлис он, по своему обыкновению, молча кивнул. Выуживать из него какую-либо информацию приходилось чуть ли не силком. Однако внешность Чарбрасса была обманчива, ибо работать он мог круглые сутки напролет, и, когда все уже падали с ног, оставался свежим как огурчик. Да и во время чисто светских застолий говорил, как правило, без умолку, было бы кому слушать.
Чарбрасс оставался одним из немногих людей, о котором у Блэка так и не сложилось определенного мнения. Правда, у него было подспудное ощущение, что инженер двадцать первого века смотрит свысока на всех, кто жил в более ранние столетия, хотя тот ни словом, ни жестом этого не выдавал.
Познакомились они двенадцать лет тому назад, сразу после падения большого метеорита. Блэк отправился тогда в горы на разведку и почти сразу же наткнулся там на Чарбрасса. Момент был напряженный, ибо Блэк не задумываясь убил бы инженера, реши тот использовать захороненные глубоко в земле осколки упавшей звезды ради собственной корысти. Но Чарбрасс оказался человеком сговорчивым и готовым к сотрудничеству. А когда Блэк изложил ему свой план по добыче метеоритного никеля и железа, Чарбрасс сказал, что с радостью станет главным инженером проекта. Знания и навыки его, конечно же, были бесценны. Однако сам он оставался загадкой — общительный, но несколько отчужденный, приветливый и все же скрытный, демократичный внешне, но аристократ до мозга костей.
Уступая безмолвной мольбе Филлис о поддержке, Чарбрасс, ласково улыбнувшись ей, заговорил:
— Твоя идея, Фил, — единственное достойное внимания научное объяснение из всех, что я слышал. По-моему, все сверхъестественные теории вполне можно зарезать бритвой Оккама. Поскольку долина идентична Земле в смысле времени-пространства и энергии-материи и подчиняется таким же физическим законам, мы можем с уверенностью сказать, что живем в той же самой Вселенной.
Фил утверждает, что в 1940-е годы ученые уже умели создавать материю из энергии. В небольших масштабах — из энергии получали всего несколько атомов и присоединяли их к молекуле углерода. Но это было лишь начало. К концу двадцать первого века мы научились преобразовывать энергию целых цепочек углеродных молекул аминокислот. Достижения последующих поколений мне неизвестны, но я полагаю, что они проводили и более сложные трансмутации.
Таким образом, вот вам первый шаг к созданию граалей.
Кроме того, Фил говорила мне, что в ее веке появился первый электронный микроскоп, способный сфотографировать атомы. В мое время техника позволяла нам воспроизвести в наглядном виде самое глубинное строение материи, даже временные частицы, рожденные столкновениями субатомных единиц.
Что получилось бы, если бы людям, родившимся после двадцать первого века, удалось объединить оба открытия? Возьмем наш грааль — вот так.
Он поднял свой грааль за ручку и покрутил его взад-вперед. Все примолкли, ловя глазами солнечные зайчики, вспыхивавшие на безупречно гладкой поверхности цилиндра.
— Этот замечательный судок, — лениво усмехаясь, продолжал инженер, — представляет собой пустую емкость с тоненькими стеночками. Но если приглядеться, то можно заметить, что у него двойное дно — не больше дюйма шириной и фута в диаметре. Можем мы допустить, что там находится миниатюрный и исключительно компактный сложный конвертер энергии-материи, который принимает энергию из какого-то источника или прямо из солнечных лучей и в который заложены «снимки» молекулярного строения еды, напитков и прочих вещей, что нам выдают трижды в день?