Военный отряд вырвался из темноты в свет факелов, а жрицы были слишком заняты пением и созерцанием Стэгга с молодыми первокурсницами, чтобы успеть что-то заметить. Лишь когда пант-эльфы издали дружный вопль и бросились срубать головы стоящих во внешнем ряду, жрицы поняли, что на них напали.
Что случилось сразу после этого, Стэгг не помнил. Он поднял голову и успел лишь увидеть прыгнувшего к нему воина и размах широкого палаша, упавшего ему на голову плашмя.
Очнувшись, он обнаружил, что свисает, как убитый олень, с шеста, который несли на плечах двое. Руки и ноги затекли, перетянутые ремнями, остановившими кровообращение. Голова, казалось, вот-вот взорвется; она болела не только от удара, но и от прилива крови.
На небе стояла полная луна. В ее ярком свете он видел голые ноги и грудь несшего его человека. Вертя головой, он смог увидеть лунные блики на загорелой дотемна коже мужчин и на белых одеяниях жриц.
Вдруг его резко опустили на землю.
— Проснулся, старый пантач, — произнес низкий мужской голос.
— А не обрезать ли паразиту веревки, чтобы шел ногами? — спросил другой голос. — Я уже выдохся тащить эту тушу. Мне шест все плечи пробуравил.
— Давай, — отозвался третий голос, явно принадлежавший предводителю. — Развяжите его. Только руки свяжите за спиной, а на шею наденьте петлю. Если попытается удрать, мы его придушим. И поосторожнее — он силен как бык!
— Так силен, так превосходно сложен! — вздохнул четвертый голос, повыше, чем прежние. — Какой любовник!
— Хочешь, чтобы я приревновал? — спросил один из мужчин. — Если да, радость моя, то у тебя получается. Только не подначивай меня, а то я тебе печень вырежу и твоей матери скормлю.
— Не смей трогать мою мать, ты, тварь волосатая! — завизжал высокий голос. — Ты мне последнее время все меньше и меньше нравишься!
— Во имя Колумбии, нашей Благословенной Матери! Хватит тут любовных ссор. Мне они уже вот где сидят. Мы на военной вылазке, а не в тотем-холле на пьянке. Давай развяжи его. Только смотри за ним.
— Я не в силах за ним смотреть, — с придыханием сказал высокий голос.
— Ты хочешь его рога переставить мне на голову? — спросил тот, кто грозился вырезать печень. — Попробуй, я тебе так морду разукрашу, что ни один мужчина на тебя и не взглянет.
— Последний раз говорю: заткнитесь! — рявкнул предводитель. — Следующему, кто даст мне повод, я перережу глотку. Ясно? Тогда вперед. Пошли! Нам еще черт знает сколько тащиться по вражеской территории, и очень скоро по нашему следу пустят ищеек.
Стэгг вполне успевал следить за разговором. Язык был близок к дисийскому, может быть, даже ближе, чем голландский к немецкому. Он его уже слышал раньше, в Кемдене. Там на церемонии в его честь перерезали горла группе пленников пант-эльфов. Среди них были храбрецы, выкрикивающие непристойности в адрес Стэгга, пока нож не заставил их замолчать.
Сейчас Стэггу хотелось, чтобы перерезали глотки всем пант-эльфам. Руки и ноги начинали нестерпимо болеть. Он чуть ли не вопил от боли, но понимал, что пант-эльфы снова его вырубят, чтобы замолчал. Кроме того, он не хотел доставлять им удовольствие, показывая, что ему больно.
Налетчики связали ему руки за спиной, на шею надели петлю и пообещали при первом подозрительном движении всадить нож в спину. Потом толкнули вперед.
Вначале Стэгг не был способен на рысь. Но потом кровообращение в ногах восстановилось, боль прошла, и он смог держаться наравне с остальными. Это было хорошо, потому что стоило ему оступиться, и тут же петля сжимала горло, не давая дышать.
Они бежали вниз по какому-то редколесью. Налетчиков было около сорока, они бежали двумя колоннами. Они были вооружены палашами, ассегаями, палицами, луками со стрелами. Доспехов на них не было, наверное для увеличения подвижности. Волосы они носили не длинными, как дисийские мужчины, а очень коротко подстриженными. Лица выглядели несколько странно из-за широких темных усов. Это были первые люди с растительностью на лице, которых он увидел после возвращения на Землю.
Они вышли из лесов и подошли к берегу Гудзона. Теперь он пригляделся к пант-эльфам поближе и увидел, что усы у них вытатуированы или нарисованы.
И у каждого на груди было большими буквами вытатуировано слово «МАТЬ».
Пленников было семеро: он, пять жриц и — сердце подпрыгнуло — Мэри Кейси. У всех у них руки тоже были связаны за спиной. Стэгг попытался потянуться к Мэри Кейси и шепотом с ней поговорить, но веревка на шее дернула его назад.
Отряд остановился. Часть воинов стала разбрасывать кучу хвороста. Очень быстро они извлекли оттуда несколько больших каноэ, спрятанных в выемке почвы, и отнесли их к реке.