Он услышал ее приближающиеся шаги и — с нетерпением спросил:
— А теперь можно?
— Еще нет, — ответила она у него за спиной.
— Я больше не вытерплю…
Что-то тяжелое ударило его по затылку. Он потерял сознание.
Очнувшись, он обнаружил, что лежит на боку, руки связаны за спиной и ноги связаны в лодыжках. Она разрезала пополам тонкую веревку, которую он положил в мешок перед бегством от пант-эльфов. Возле него лежал большой камень, которым, как он понял, она его и огрела.
Видя, что он открыл глаза, она сказала:
— Прости, если можешь, Питер, но мне пришлось. Если бы ты направил дисийцев на наш след, нам бы не удрать.
— В мешке есть две бутылки виски, — сказал он. — Прислони меня к дереву и поднеси к губам бутылку. Я хочу выпить всю кварту. Во-первых, чтобы унять эту дикую боль в голове. Во-вторых, если я не напьюсь до потери сознания, я сойду с ума от похоти. В-третьих, чтобы забыть, какая ты стервозная сука.
Она не ответила, но сделала, как он сказал, прислонив бутылку к его губам и время от времени ее отнимая, когда он переставал глотать.
— Прости меня, Питер.
— Да ну тебя к черту! И чего я с тобой связался! Не мог удрать с настоящей женщиной. Давай еще виски.
За два часа он выпил две трети кварты. Секунду-другую он сидел ровно, глядя прямо перед собой. Потом со стоном вздохнул и захрапел.
Наутро Стэгг проснулся развязанным. Он не жаловался на похмелье и ничего ей не говорил. Просто смотрел, как она делит провизию. После завтрака, за которым он пил много воды, они молча пошли на восток.
Ближе к полудню Мэри заговорила:
— Ни одной фермы за последние два часа. Лес становится реже, и появляются скалы. Мы на пустошах между Дисией и Кейсилендом. Здесь нужно идти еще осторожнее — могут встретиться военные отряды обеих сторон.
— А что страшного встретиться с твоими соплеменниками? — спросил Стэгг. — Ведь это их мы ищем?
— Они могут сначала выстрелить, а потом уже выяснять, кто мы такие, — ответила Мэри, нервничая.
— О’кей, — сказал он серьезно. — Будем кричать издали. Скажи мне, Мэри, ты уверена, что они не обойдутся со мной, как с дисийским пленником? Как бы там ни было, а этот рог может вызвать у них предубеждение.
— Нет, когда я им скажу, что ты спас мне жизнь. И что ты стал Солнце-героем не по своей воле. Конечно…
— Что «конечно»?
— Тебе придется согласиться на операцию. Не знаю, хватит ли у моего народа врачебного искусства убрать твой рог, не убив тебя, но тебе придется попробовать. Иначе тебя посадят под замок. А ты знаешь, что это тебя с ума сведет. Но в таком виде тебе разгуливать не позволят. И я, естественно, и не подумаю идти за тебя замуж, пока у тебя этот рог. Да и ты сначала должен креститься в нашу веру. За язычника я не пойду. Да я и не могла бы, даже если бы хотела: язычников мы убиваем.
Стэгг не знал, зареветь от гнева, зарычать от смеха или заплакать от отчаяния. И никаких эмоций поэтому не выразил. Вместо этого он сказал без всякой интонации:
— Не помню, чтобы я просил твоей руки.
— Ах, это и не требуется, — ответила она. — Достаточно, что мы провели ночь вдвоем без дуэньи. В нашей стране это означает, что мужчина и женщина должны пожениться. Это один из признанных способов сообщать о своей помолвке.
— Но ты же не допустила ничего, что сделало бы оправданным вынужденный брак, — запротестовал он. — Ты все еще девственница. Насколько мне известно по крайней мере.
— Конечно же, я девственна! Но это безразлично. Принимается как данность, что мужчина и женщина, проводящие вместе ночь, не могут противиться зову плоти, как бы ни была сильна воля. Если они не святые, конечно. А святые никогда в такое положение не попадут.
— Так какого же черта и всех подручных его ты так стараешься быть хорошей девочкой? Если назвалась груздем, отчего бы и в кузов не полезть?
— Потому что я не так воспитана. Потому что, — добавила она несколько самодовольно, — не важно, что думают люди. Важно, что видит Мать.
— Ты бываешь такой святошей, что просто свернул бы твою симпатичную шейку! Я тут загибаюсь от такого, чего ты никогда понять не сможешь, и ты все это время могла бы избавить меня от боли без всякого морального для себя ущерба — да и к тому же получить такое, что тебе все женщины мира позавидовали бы!
— Не стоит сердиться, — сказала она. — Ведь это же не так, как было бы дома, где нас обоих могли бы убить, пока мы не успели пожениться. Тогда бы я решилась на грех. И к тому же ты не обычный мужчина. А с этим рогом… Так что тут особый случай. Я уверена, что мы найдем ученого священника и он все эти сложности разрешит.