Стэгг вскочил, успев мельком заметить, что Мэри перепугана, но невредима. Потом он увидел, что кабан добрался до Кэти. Защищавший ее Кейси был на земле и кричал — у него были перебиты ноги и ребра торчали из груди.
Спасать Кэти было поздно. Когда он отсек кабану заднюю ногу и перерубил сонную артерию, Кэти была мертва.
Стэгг быстро оценил положение. Оно было серьезным. Из шестнадцати Кейси, уцелевших после атаки псов, нападение свиней оставило в живых десять. Из них на ногах держались только пятеро.
Стэгг помог оставшимся Кейси разобраться еще с тремя свиньями. Оставшаяся от двадцати нападавших четверка свиней с визгом убегала в леса.
Могучий тяжело дышал:
— Сейчас ударит Альба, и нам конец. Но скажу тебе, Стэгг, об этой битве еще долго будут петь в холлах кейсилендских домов!
— Мэри им не видать! — взревел Стэгг. У него глаза полезли из орбит, и лицо утратило человеческое выражение Он был одержим — но не женщин он жаждал, а крови.
Он повернулся к отряду Альбы. Они шли шеренгами по пять, и длинные копья сверкали в лучах солнца.
— Альба! — заорал он, бросаясь к старухе.
Она сначала его не заметила, но свита завопила, и она повернула к нему своего белого лося.
— Я тебя убью, старая сука! — крикнул он и закрутил меч над головой. — Я вас всех перебью!
И случилось странное. Жрецы и жрицы с детства были приучены считать Солнце-героя полубогом. Теперь они оказались в ненормальном и обескураживающем положении. Их вела Богиня-Смерть, непобедимая. Но вела на битву с человеком, которого их вера тоже считала непобедимым. Каждый миф о Солнце-герое подчеркивал неизбежность его победы над всеми своими врагами. В одном из мифов он побеждал даже Смерть.
И более того: на их глазах он перебил священных животных Альбы — гончих ада и кабанов смерти; они были свидетелями его быстроты и невообразимого владения мечом И когда воплощенная Богиня-Смерть приказала им выставить копья и напасть на Двурогого Царя, они пришли в замешательство.
Оно длилось лишь несколько секунд, но их хватило Стэггу, чтобы добраться до Альбы.
Он полоснул по ее копью и перерубил древко, так что стальной наконечник упал на землю. В ту же минуту встал на дыбы лось, на котором она сидела.
Альба скатилась назад.
И приземлилась на ноги, как кошка. В этот момент она могла вернуться к свите, поскольку лось стоял между ней и Стэггом.
Стэгг полоснул по нему мечом, и зверь отскочил.
Секунду он смотрел в бледные голубые глаза. Перед ним стояла высокая согбенная старуха, старая, старая старуха. Как будто ей было лет двести, столько было морщин и складок на ее лице. На подбородке росли редкие длинные волосы, и такие же волосы на верхней губе образовали светлый, будто молочный, слой. Ее глаза видели поколения рожденных и умерших, и их каменный взгляд говорил, что увидят они еще и еще. Это была — Сама Смерть.
Стэгг похолодел, глядя в лицо неумолимой Разрушительнице.
Шипение обвившейся вокруг шеи старухи гремучей змеи добавляло еще лишнюю роковую нотку.
Стэгг встряхнулся, напомнив себе, что она, в конце концов, всего лишь человек. И ударил.
Но удар не успел достигнуть цели.
Ее лицо скривилось от боли, она схватилась за грудь и упала, пораженная сердечным приступом.
Свиту охватила паника, и Стэгг воспользовался этим в полной мере. Влетев в самую гущу врагов, он разил налево и направо. Он был берсерком, не замечавшим ран от копий и сабель.
Его меч полосовал, не разбирая, оленей и всадников. Он убил и ранил не менее шести верховых, спешил еще четырех и поверг их на землю И тогда сохранявшая до тех пор хладнокровие всадница направила к нему своего скакуна. Она поскакала прямо к нему, и он, подняв глаза, увидел ее перед собой. Он увидел прекрасное лицо Виргинии, бывшей главной жрицы Вашингтона, женщины с длинными волосами цвета меда и точеным ястребиным носом, с губами, красными как кровь, и торчащими грудями. Сейчас ее грудь была прикрыта, поскольку живот был полон его ребенком. Ей оставалось лишь четыре месяца до родов — и все же она ездила верхом.
Стэгг занес меч для удара.
Узнав ее — и осознав, что она носит его ребенка, — он застыл.
Ей этого хватило. Сохраняя то же холодное и бесстрастное выражение лица, она выхватила оружие — легкую, острую как бритва саблю. Клинок свистнул в воздухе и чавкнул об его рог. И не стало Питера Стэгга.