— Можно мне еще выпить?
— Конечно.
Он встал и налил ей две унции «Уайлд Терки» поверх трех кубиков льда. Когда он передавал ей напиток, его тряхнуло, словно между ними проскочила электрическая искра. Но искра была не электрической, а психической. Очевидно, какая-то ее мысль совпала с его собственной.
Он сел на место слегка ошарашенный. Она его двоюродная сестра. Да, но он ведь не собирается сделать ее беременной. Притом у него так давно не было женщины и она ему нравится. Может, даже больше, чем он готов себе признаться.
Тут-то к нему и вернулись прежние подозрения, что Вестерн мог подослать ее, а все ее поведение — хорошо разыгранный спектакль.
«Ты ублюдок, — сказал он себе — Ты слишком циничен. А еще ты боишься привязаться к женщине. Ты до смерти боишься, что с ней опять что-нибудь случится и это заставит тебя страдать».
— Ты никогда не рассказывал мне про свой нервный срыв, — заметила Патриция, потягивая напиток.
Не пытается ли она вытянуть из него информацию, которая пригодится Вестерну?
— Странный у тебя вид, — сказала она. — Извини, если я любопытничаю. Не хочешь говорить — не надо.
— Я не люблю об этом говорить, потому что в пересказе даже мне самому эта история кажется еще более невероятной. Я все твержу себе, что есть только одно объяснение: я тогда спятил. Хотя и временно. Случались всякие странности, тому есть масса объективных доказательств. Но воспринимал я их через очень искаженный фильтр. А свидетели, на чью поддержку я рассчитывал, пошли на попятную. Даже те, кому я больше всех доверял. Но они тоже не хотели, чтобы их сочли психами.
— А что происходило? — с интересом спросила она, нагнувшись вперед.
— Вампиры приходили, — улыбнулся он, — и оборотни, призраки и привидения, и всякие ночные кошмары. И дневные тоже. Но мне наверняка подсунули ЛСД или что-то в этом роде. Тогда эти кошмары казались мне объективно существующими. До сих пор иногда кажутся. Но на самом деле такого не бывает, так что я находился под воздействием какого-то психоделика. Так я всем говорю.
Но я несмотря ни на что не уверен, что все на свете можно объяснить с помощью Науки — с заглавной буквы «Н», разумеется.
— Так в чем же дело?
— Меня объявили психически здоровым, и я намерен и дальше оставаться таковым. Хватит об этом.
Патриция казалась разочарованной.
— Извини, — сказал он, — но подробности могут убедить тебя, что я ненадежен. Возможно, так и есть. Во всяком случае я оставил работу детектива, переменил имя и исчез. И вот я снова в Лос-Анджелесе, и опять занимаюсь расследованием. Грош цена всем добрым намерениям.
— Еще один вопрос, и я умолкаю, — настаивала она. — Ты принимал ЛСД?
— Нет, мне его в питье подсыпали.
«Окажись она агентом Вестерна, — подумалось ему, — что ей помешает подсыпать мне наркотик и таким образом дискредитировать меня?»
Если она и собиралась это сделать, то не сегодня. Она не пробыла вне его поля зрения ни секунды.
Он устыдился своих подозрений, хотя логика и убеждала его, что он обязан подозревать каждого.
— Меня ждет ванна, — заявила она, вставая.
Нет ничего дурного в том, чтобы заглянуть в ее сумочку, заверил он себя. Дураком он будет, если не заглянет. И все же ему казалось, что он предает ее — особенно когда в сумочке не обнаружилось ничего сверх обычного. В том числе он нашел и бутылочку противозачаточных пилюль.
Тогда он и решился. Когда она вышла из ванной, он уже ждал. Патриция бросила на него быстрый взгляд и скользнула в его объятия.
Потом, уже засыпая, он спросил себя, могут ли мертвые видеть живых. Фрэнсис бы это не понравилось — ну так и нечего ей торчать рядом. К тому же мертвым нужна машина, даже чтобы пройти полпути до этого мира.
«Да что это я? — подумал он, прежде чем сон сморил его окончательно. — Я же не верю в загробную жизнь. Рэмсы — это существа из параллельного мира. Или еще что-нибудь».
ГЛАВА 9
— Ничего не доказано и не опровергнуто, — вздохнул Карфакс. — Епископ подверг МЕДИУМ экзорцизму и помер от сердечного приступа, вот и все.
— Но откуда Вестерну было знать, что епископ Шэлланд станет искать друга детства, умершего в возрасте одиннадцати лет? Что Вестерн мог знать об этом мальчике? К тому же состав комиссии был неизвестен Вестерну до самого последнего момента.
— Мы знаем, что он очень богат, и предполагаем, что не щепетилен, — возразил Гордон. — Возможно, он давно прознал, кто войдет в состав комиссии, даже если это и держалось в секрете. И он мог разослать своих шпионов покопаться в прошлом членов комиссии. Нет, комиссия только больше запутала дело. И усилила напряженность. Сторонники МЕДИУМа провозглашают, что покойники обиделись на комиссию и что Эверте убил Шэлланда, потому что тот не поверил, что он и есть Эверте. Точнее, он так напугал Шэлланда, что бедняга скончался от инфаркта.