— Идиот! — прошептал Грин. — Какой же я идиот!
В следующее мгновение он скинул свою накидку и накрыл ею кремень, кресало и трутницу. Алан не мог видеть, что он делает, но он положил трут достаточно близко, чтобы искры могли попасть на него. Теперь ему надо было высечь искру и поджечь запал ракеты.
Тут Грин снова застыл. Его враги ждут, пока он выдаст себя каким-нибудь шорохом. Но что может быть слышнее, чем удары кремня о кресало и ерзанье ракеты по деревянному полу?
Грин едва сдержал стон. Что бы он ни делал, он остается полностью уязвимым.
И в этот момент до него донесся пронзительный звук боцманского свистка. Грин поднялся, охваченный яростью и недоумением — что же ему делать дальше? Алан был настолько уверен, что Эзкр и Гразут уже у самых перил марсовой площадки, что не мог понять, то ли Арма промахнулась и неверно рассчитала время, требующееся им для подъема, то ли ее что-то задержало, и теперь она отчаянно пыталась предупредить Грина.
Так или иначе, но землянин не мог больше просто стоять, как испуганная овца. Ошиблась ли Арма или рассчитала правильно, были ли его враги на расстоянии удара кинжалом или нет, но Грин должен был действовать.
— Провалитесь к дьяволу! — прорычал Грин в темноту и ударил кремнем о кресало. Накидка защищала эти предметы от посторонних взглядов, но Алан снова лег на пол, так что мог видеть их даже под накидкой. Наконец искра упала на трут и разгорелась в маленький, но уверенный огонек. Не тратя времени на то, чтобы озираться по сторонам, Грин воткнул ракету в щель между досками. Потом он быстро поднес трут к запалу, продолжая по-прежнему прикрывать его накидкой от дождя и от чужих глаз. Запальный шнур загорелся и зашипел, как червяк на сковородке. Грин нырнул за мачту и залег — он знал непредсказуемый характер этих примитивных ракет. Она вполне могла полететь прямо ему в лицо. Едва успев обогнуть мачту, Алан услышал тихий хлопок. Краем глаза он уловил, как ракета вспыхнула белым пламенем. В то мгновение когда вспышка рассеяла темноту, Грин взглянул направо, потом налево, стараясь рассмотреть, где именно находятся Гразут с Эзкром — ведь он знал, что они должны быть здесь.
Но их здесь не было. Они все еще были на расстоянии половины корпуса корабля от фок-мачты. Вспышка застала их врасплох, и они повисли на снастях, словно мухи в паутине. То, что Грин принял за уткнувшуюся ему в спину руку, было, видимо, подставкой мушкета, которой пользовались для ведения огня с марсовой площадки.
Грин с облегчением расхохотался, но в этот момент на палубе раздался встревоженный крик. Кричали помощник капитана и рулевые.
Алан посмотрел вниз, а потом перевел взгляд в том направлении, куда указывали рулевые.
В сотне ярдов перед ними, прямо по курсу возвышалась купа деревьев, и она стремительно неслась навстречу «Птице»!
ГЛАВА 16
Потом ракета погасла, оставив после себя лишь белые пятна перед глазами и панику в голове.
Грин не знал, что ему делать. В первое мгновение он подумал, что корабль приближается к не отмеченному на карте лесистому холму. Секунду спустя землянин увидел, что чувства обманули его и что эта темная масса тоже движется. Она выглядела как холм, или как несколько холмов, скользящих по степи навстречу кораблю. Но даже во вновь наступившей темноте Грин видел, что дальше виднелись и другие холмы и что все это вместе было своего рода каменным айсбергом, поросшим деревьями.
Больше Грин ничего не мог в этот момент понять. Но даже теперь он не мог в это поверить — горы не могут по собственному желанию кататься туда-сюда!
Можно было в это поверить или нельзя, но рулевым приходилось с этим считаться. Должно быть, они почти мгновенно развернули штурвал — Грин чувствовал, как мачта наклонилась влево, и бивший ему в лицо ветер сменил направление. «Птица» свернула на юго-запад, пытаясь избежать столкновения с «блуждающим островом». К несчастью, было слишком темно, чтобы экипаж мог быстро подтянуть паруса, даже общими усилиями. А сейчас, к тому же, наверху было слишком мало народу — им нечего было там делать во время ежевечернего дождя.
Грин мысленно вознес молитву—на этот раз без всякой чуши вроде обещания набить богу морду — и отскочил от края площадки. Раздался самый громкий шум, который Грин слышал за свою жизнь; наверно, он показался землянину таким громким потому, что сулил ему гибель. Порвавшийся канат хлестнул рядом, словно гигантский кнут. Перекладины, внезапно освободившиеся от такелажа, забренчали, словно чудовищные скрипки. С глухим грохотом попадали мачты. Все это смешалось с криками людей, находящихся на палубе и в трюме. Грин тоже закричал, почувствовав, как фок-мачта наклонилась, заскользил по площадке, пол которой теперь норовил превратиться в стену, и принялся цепляться за стену, которая теперь превратилась в пол. Его пальцы так отчаянно вцепились в подставку для мушкета, словно это была единственная надежная вещь в мире.