— Знаю я, что ты думаешь о наших богах, — сказала Арма. — Ладно, иди себе! Но я тебя предупреждаю, я — женщина нетерпеливая. Даю тебе неделю на то, чтобы разобраться с герцогиней, а потом я сама возьмусь за дело.
— Этого не понадобится, — сказал Грин.
Он поцеловал Арму и детей и ушел, поздравив себя с тем, что ему удалось надолго нейтрализовать Арму. Если в течение недели он не осуществит свой план, он так или иначе погиб. Ему надо выбраться из города и пробраться через Ксардимур, несмотря на то что по заросшим густыми травами равнинам бродят стаи диких собак, человекоядных степных котов, людей — каннибалов и еще Бог весть кого.
ГЛАВА 4
В каждом городе и каждом селении Империи существовал свой Дом Равенства, в чьих стенах стирались все различия. Грин не знал о происхождении этого обычая, но признавал его ценность — здесь можно было спустить пар, избавившись от груза социальных обязанностей, давивших на каждый класс. Здесь рабы, во внешнем мире не смевшие открыть рот, могли в лицо обругать своего хозяина и уйти совершенно безнаказанно. Конечно, ничто не мешало хозяину отплатить рабу той же монетой — раб, входя сюда, тоже отказывался от всех своих законных прав. Насилие не то чтобы совсем здесь не встречалось, но до него дело доходило редко. Теоретически кровь, пролитая в этих стенах, не влекла за собой наказания. Но убийца должен был помнить, что, хотя полиция и не станет обращать на него внимания, ему придется иметь дело с кем-нибудь из родственников убитого. В Домах Равенства находил свое начало и конец не один случай кровной вражды.
После вечерней трапезы Грин извинился, сказав, что ему надо поговорить с Мираном о закупке некоторых эсторианских пряностей. Кроме того, купец упоминал, что во время своего последнего путешествия слыхал о группе эсторианских охотников, отправившихся за редкой и необычайно красивой птицей джетслен, и что когда купец вернется, он сможет изыскать способ приобрести ее. Зуни засияла — возможность приобрести птицу джетслен привлекала ее даже больше, чем возможность досадить мужу. Она благосклонно дала Грину позволение уйти.
Грин покинул обеденный зал, внутренне ликуя, но сохраняя кислую мину, долженствующую выражать печаль, которую причиняет ему разлука с герцогиней. Покинул он зал не очень грациозно, потому что Альзо выбрал этот момент, чтобы улечься именно у Алана на дороге. Грин отшатнулся, споткнулся и упал прямиком на огромного мастифа, который яростно зарычал, затрясся от негодования и обнажил клыки с явным намерением разорвать Грина в клочья. Землянин не пытался встать, потому что не желал давать Альзо законный повод броситься на него. Вместо этого он тоже оскалился и зарычал в ответ. Зал взорвался от хохота, и герцог, из выпученных глаз которого текли слезы, встал и, пошатываясь, подошел к тому месту, где эти двое стояли друг против друга, каждый на четырех конечностях. Герцог ухватил Альзо за шипастый ошейник и оттащил пса прочь, приказав Грину убираться подобру-поздорову.
Грин подавил вспышку гнева, поблагодарил герцога и удалился. Еще раз поклявшись себе, что придет день — и он голыми руками разорвет эту тварь на куски, землянин отправился в Дом Равенства. Пока Грин ехал на рикше, он едва успел успокоиться.
Большая главная комната с ее трехъярусным потолком была в эту ночь забита. Мужчины в длинных вечерних килтах и женщины в масках толпились вокруг столов, за которыми велись азартные игры, вокруг стоек и подмостков. Немалая толпа собралась вокруг подмостков, на которых назревала драка между двумя торговцами пшеницей, не нашедшими общего языка в деловом споре. Но больше всего народу сгрудилось, чтобы посмотреть на состязание мужа и жены. У мужа левая рука была привязана к телу, а жена была вооружена дубинкой — таким образом, их шансы были примерно равны, и теперь они ожидали сигнала начинать. Мужчина не рисковал в этой потасовке ничем большим, чем несколькими ссадинами на голове или синяками на руках. Если ему удастся отобрать дубинку у жены, он имеет право поступить с ней (с женой, а не с дубинкой), как ему заблагорассудится. Но если она сломает ему руку, он окажется целиком в зависимости от ее милосердия.
Грин обошел подмостки стороной — от подобного варварства ему становилось дурно. Он поискал взглядом Мирана и в конце концов обнаружил его играющим в кости с еще одним капитаном. На товарище Мирана был красный тюрбан и черная одежда, указывающая на его принадлежность к клану Аксукан. Он проиграл, и теперь передавал Мирану шесть иквогров — немалая сумма даже для преуспевающего торговца.