Кэрмоди выругался и, подпрыгнув, коснулся пальцами упрямого клочка. Но тот взлетел еще выше и опустился на балкон футах в десяти от земли — прямо у ног диоритовой фигуры бога Йесса.
Тяжело дыша и сжимая локтями болевшие бока, Джон Кэрмоди прислонился спиной к основанию гигантской опоры. Когда-то он пребывал в великолепной форме, как то и полагалось чемпиону Федерации по боксу в среднем весе, но теперь его живот округлился, что явилось следствием возросшего аппетита, а жирок под подбородком походил на пойманную дичь, трепыхавшуюся в мешке.
Впрочем, и его и других это мало интересовало. По правде сказать, в Кэрмоди не было ничего такого, на что стоило бы посмотреть. Копна иссиня-черных волос, прямых и непокорных, здорово напоминала иглы дикобраза. Голова, похожая на дыню, имела слишком высокий лоб, а сильно опущенное левое веко делало лицо немного перекошенным. Нос выглядел немного длинноватым и заостренным. Тонкие губы едва прикрывали невзрачные и редкие зубы.
Склонив по-птичьи голову набок, Кэрмоди посмотрел на балкон и понял, что на эту шероховатую, но отвесную стену ему не забраться. Окна были закрыты тяжелыми ставнями, а массивная железная дверь — заперта на замок. На дверной ручке висела табличка с одним-единственным словом, написанным на языке жителей северного материка Кэрина: «Спим».
Кэрмоди пожал плечами, равнодушно улыбнулся, словно напрочь забыл о неистовой погоне за кожей, и не спеша зашагал по улице. Унявшийся было ветер снова ожил и ударил его будто тяжелым кулаком.
Кэрмоди согнулся, как от удара, полученного на ринге, с трудом устоял на ногах и склонил голову. Однако взгляд по-прежнему был устремлен вперед. Еще никто не подловил его с закрытыми глазами.
На углу виднелась телефонная будка — громадный мраморный ящик, который мог бы вместить человек двадцать. Кэрмоди немного помедлил возле двери, но яростный визг ветра побудил его войти. Он подошел к одному из шести телефонов и снял трубку. Но садиться на широкую каменную скамью не стал. А, нервно переминаясь с ноги на ногу, снова склонил голову набок и, краем глаза посматривая на входящих, набрал номер пансиона миссис Кри.
Когда та ответила, он сказал:
— Это Джон Кэрмоди, красавица. Мне бы хотелось поговорить с отцом Скелдером или отцом Рэллуксом.
Миссис Кри по обыкновению хихикнула:
— Отец Скелдер здесь. Секундочку.
Наступила пауза, затем в трубке послышался мужской бас:
— Кэрмоди? Что-нибудь случилось?
— Ничего особенного, — начал Кэрмоди. — Я только подумал… — И замолчал, ожидая реакции на другом конце провода.
Представив себе, как Скелдер стоит у телефона, удивляется заминке и не знает, о чем говорить в присутствии миссис Кри, Кэрмоди улыбнулся. Он представил себе продолговатое, морщинистое, скуластое лицо монаха, его блестящий лысый череп и похожие на клешни краба губы, которые, сжимаясь, исчезали из виду.
— Слушай, Скелдер, я хочу тебе кое-что сказать. Не знаю, важно это или нет, но ситуация выглядит весьма странно.
Он снова замолчал, зная, что под бесстрастной личиной монаха вскипает и пенится океан чувств. Но Скелдер не желал обнаруживать свою тревогу. Он ненавидел себя за нетерпение и необходимость выяснять, что же такое ему хотят сообщить. Но нарушить молчание первым должен он. Он должен задать вопрос, потому что ставки стали непомерно большими.
— Ну, так в чем же дело? — наконец пролаял монах. — Ты не можешь говорить по телефону?
— Могу. Но я бы не хотел показаться надоедливым, если тебе это не интересно. Слушай, минут пять назад с тобой и с другими не происходило чего-нибудь странного?
Последовала еще одна долгая пауза.
— Д-да, — наконец натужно вымолвил Скелдер. — Солнце вдруг мигнуло и изменило цвет. У меня закружилась голова, и я стал каким-то возбужденным. То же самое почувствовали миссис Кри и отец Рэллукс.
Кэрмоди ждал до тех пор, пока не понял, что монах уже ничего не скажет.
— И это все? Больше с вами ничего не происходило?
— Нет. А что?
Кэрмоди рассказал ему о коже человеческого лица, которая внезапно возникла перед ним прямо из воздуха.
— Я думал, что с тобой случилось нечто подобное.
— Нет. Кроме того странного ощущения — ничего.
Кэрмоди уловил в голосе Скелдера что-то неестественное и наносное. Ладно, если монах скрывает какую-то информацию, он дознается об этом позже. А пока…
— Миссис Кри вышла из комнаты, — внезапно сказал Скелдер. — Так что ты хотел сообщить?
— Я хотел сравнить наши впечатления об этой вспышке на солнце, — приободрившись, ответил Кэрмоди. — И рассказать тебе о том, что я увидел в храме Бунты.