Кулл взглянул на Филлис и Федора. Те с опаской пробирались к манне, мокрыми спагеттиобразными сосульками льнувшей к веткам каменного дерева. К тому времени как они вернутся, часть работы должна быть сделана.
Кулл потрогал пальцем лезвие ножа. Острое. Но стоило лишь приступить к делу, и оно быстро затупится. Значит, сначала придется сделать самое важное, иначе вряд ли удастся довести задуманное до конца.
Кожа на крыльях резалась довольно легко — вскоре Кулл отделил ее от спины. Но соединение костей крыльев с лопатками — совсем другое дело. К тому же мышцы спины, которые, судя по всему, приводили крылья в движение, оказались очень твердыми, гораздо тверже, чем у человека. Разрезав крылья, Джек обнаружил, что кости из лопаточного сустава придется выламывать. И нож был его единственным инструментом.
— Идите сюда! — позвал он Федора и Филлис.
Те медленно потащились обратно в цилиндр и, забравшись внутрь, уставились на искромсанные останки.
— Если уж эти крылья держали его, то меня и подавно удержат, — сказал Кулл. — Встаньте там и держите его с обеих сторон. Да покрепче, чтоб не шелохнулся, а я займусь костями.
Несмотря на распоряжение, Филлис не могла заставить себя прикоснуться к трупу. И только после того как Кулл грубо обозвал ее и пригрозил выбросить из цилиндра, решилась. Вместе с Федором она изо всех сил вцепилась в тело, а Кулл ухватился за правое крыло и принялся выламывать его из сустава. Через несколько минут он остановился и попытался отдышаться. Тело его, измазанное в крови, покрылось потом. Кстати, о поте. Не стекая вниз из-за отсутствия силы тяжести, он не попадал в глаза, а собирался в капельки по всему телу. Время от времени Кулл проводил по лицу ладонью, собирал пот и вытряхивал из цилиндра.
— Оботрите меня манной, — тяжело дыша, попросил он. — Она впитает кровь и пот. А потом выбросьте. Меня обязательно надо очистить, иначе я развоняюсь, как скотобойня.
Его вытерли, и он снова принялся за работу, на сей раз пытаясь сломать кость несколькими дюймами выше сустава, где она была тоньше. Раздался треск, и кость надломилась. Джек принялся пилить по надлому, но делал это весьма неохотно, поскольку боялся затупить нож. Кость поддавалась плохо. В воздухе повисло облако мельчайших костяных частичек, которое то и дело приходилось отгонять. Наглотавшись этой пыли, Федор вдруг расчихался прямо в лицо Куллу. Тот тоже чихнул, выругался и велел Федору впредь отворачиваться.
Посчитав наконец, что кость достаточно ослабла, он прекратил пилить и стал раскачивать ее взад и вперед, пока та наконец не выскочила из сустава.
Еще через пятнадцать минут Кулл сломал кость левого крыла. Но при этом совершенно выбился из сил. Его снова пришлось обтирать.
— Вообще-то я намеревался полностью расчленить его, — проговорил Кулл. — Из ног можно сделать копья: выдернуть клыки и как острие насадить на бедренные кости. Вот вам и оружие. Правда, не очень хорошее, но лучше такое, чем ничего.
— Но у тебя уже есть крылья, — заметила Филлис. — Разве этого недостаточно? Давай выкинем демона отсюда.
Удивительно, но Федор изъявил желание продолжать.
— Раз уж начали, надо довести дело до конца, — сказал он. — Я сменю вас. Сначала клыки.
Кулл охотно отдал ему нож и стал смотреть, как Федор кромсает десны чудища. Обнажив корни, Федор расшатал клыки и принялся выковыривать их, задыхаясь от усталости и напряжения. Наконец на его ладонь легли два длинных, острых и слегка изогнутых клыка.
«Я больше не выдержу», — пробормотала Филлис и, покинув свой пост, направилась в центр туннеля. Там она повернулась к мужчинам спиной и легла, распластавшись в воздухе и прикрыв рукой глаза.
Кулл посмотрел ей вслед.
— Бог знает что такое! Я капитан этого корабля… — заворчал он.
— Все верно, все верно, мой друг, — подхватил Федор. — по капитану положено заботиться о здоровье и благополучии экипажа. А Филлис, если можно так выразиться, укачало.
— Полагаю, не стоит винить ее в этом. — Кулл сощурился. — А ты, случаем, не ехидничаешь, а?
— Нет-нет, Боже упаси! — возразил Федор, замотав головой. — С какой стати мне насмехаться над вами?
— Возможно, я несколько погорячился, сравнивая себя с капитаном корабля, — произнес Кулл. — Хорош корабль! Открытый с обоих концов цилиндр, дрейфующий в воздухе без руля и парусов! Хорош экипаж! Полусумасшедший обожатель Христа, пародия на мужчину, и фригидная, слабая на живот, бесхребетная карьеристка! А еще лицемер, такой же карьерист, как блудливая Филлис! Лизоблюд, одним словом.