Он решил не смотреть на этот капризный шар и не тратить на него драгоценное время. Под его подавляющей массой Кэрмоди чувствовал себя ужасно маленьким и беспомощным. Кроме того, он уже знал, как опасно концентрироваться на чем-то в этой грозной темноте, которая могла сожрать его за один присест. Он чувствовал себя крошечной мышью в окружении гигантских пурпурных котов, и ему не нравилось это ощущение.
Кэрмоди встряхнулся, словно хотел избавиться от навязчивой сонливости. «А ведь точная фраза», — похвалил он себя. Те несколько секунд созерцания лунного диска едва не погрузили его в сон или, вернее, чуть не высосали из него рассудок. Луна была пурпурной губкой, которая впитывала силы людей — причем делала это довольно быстро. Кэрмоди находился теперь почти у самого храма Бунты и лишь смутно помнил о том, как проехал полтора километра.
— Эге! — воскликнул он. — Будь осторожен, Джонни. Тут рот не разевай!
Кэрмоди подогнал машину к постаменту статуи, которая возвышалась в центре площади. Широкое основание монумента должно было скрыть автомобиль от глаз тех, кто мог стоять перед храмом или следить из окон за улицей.
Выйдя из машины, он осторожно двинулся в обход постамента. Вокруг, в пределах, ограниченных туманом, не было видно ни одной живой души. Кое-где на мостовой лежали тела людей. Несколько скорченных трупов распростерлись на рампе, ведущей к порталу храма. Кэрмоди решил, что можно рискнуть и выйти из укрытия. Он учел, что среди мертвецов мог прятаться какой-нибудь ловкий малый, который нападал на беспечных прохожих и понемногу увеличивал число валявшихся трупов.
Кэрмоди с опаской двинулся вперед. Проходя мимо раскинувшихся тел, он останавливался над каждым и внимательно осматривал лицо. Его опасения не оправдались. Многие трупы были разорваны на части или изуродованы язвами. Некоторые превратились во что-то невероятное, и это лишило их жизни.
Он прошел мимо тел и поднялся по рампе. Темные колонны портика тянулись ввысь. Их верхние части терялись в клубящемся тумане. Основаниям колонн была придана форма огромных ног — мужских и женских.
А за ногами таилась тьма — густая безмолвная тень. Но где же жрецы и жрицы? Где хористки, чудотворцы и кричащие кликуши, с головы до ног измазанные своей кровью? Кэрмоди вспомнил, как днем раньше они размахивали ножами и в священном экстазе наносили себе раны. Неужели это было только вчера? Наблюдая за ритуалом, он стоял в многотысячной толпе, а вокруг грохотал неистовый шум. Теперь же здесь царили мрак и звенящая тишина.
Кэриняне, с которыми он беседовал, утверждали, что в этом храме живет Йесс. Неужели правда? Может быть, он бродит сейчас по пустым переходам, ожидая, когда пройдет еще одна Ночь Света? Согласно легенде, Йесс знает, что богиня-мать в любой момент может лишить его своей милости. А если победит Эльгуль или кто-то из его последователей, Йесс будет убит. История гласит, что иногда эльгулиты бывают очень сильны. Когда их зло безмерно велико, они могут убить бога Йесса.
И тогда, проснувшись после Ночи, люди увидят нового бога, который станет правителем мира. Они начнут поклоняться Эльгулю. И так будет продолжаться до тех пор, пока одна из Ночей не воскресит бога Йесса.
Сердце Кэрмоди бешено забилось. Какая победа может сравниться с убийством бога? «Смотрите! Вот Тот, кто убил божество!» И только он среди многих миллиардов людей сможет похвастаться таким поступком! Он станет величайшим человеком во Вселенной. И если раньше его репутация была уже достаточно высока, — а Джона Кэрмоди знали во всей Галактике, — то какова же она будет после этого? Даже его похищение огневика «Старониф» покажется детской игрушкой в сравнении с таким невероятным подвигом!
Кэрмоди стиснул рукоятку пистолета и постарался расслабить напряженные мышцы. Он прошел между лодыжками каменной женщины и погрузился во мрак, пурпурный цвет которого сгустился до черноты. Шаг за шагом он продвигался вперед. Глаза ничего не видели. Оглянувшись назад, Кэрмоди заметил свет, блеснувший между ногами статуи. Там, у входа, тьма казалась не такой густой. Свет блеснул снова и задрожал, как занавеска на ветру.
Кэрмоди зашагал в глубь храма. Ему не хотелось думать об этом дрожащем сиянии, но оно таило в себе какую-то загадочную угрозу, которая одна стоила всех опасностей, встреченных им во время нескончаемой Ночи.