Хотя у меня в тот миг ужасно щекотало в носу. Возможно, я скривил физиономию, не в силах чихнуть, так сильны были рвотные позывы.
Руки ему я тоже пожать не мог, так как с меня стекали всяческие нечистоты, я был вымазан ими с ног до головы, как поросёнок. Не мог даже встать на ноги, а лишь стоял на четвереньках, пока не сел на тротуар.
Тем временем, пока я стыдливо опускал глаза и стряхивал с себя стекающую парашу, молодой человек откланялся.
Как только он ушёл, я подполз к брошенному им платку. Овладев этим платком, как давно в тайне вожделенной женщиной, я прочёл на краешке тонкого бархата всего две буквы, вышитые крестиком. П. Н.
Так вот как звали моего спасителя! П. Н.! Павел Николаевич! Значит, он или Павел или Пётр, а возможно что-нибудь нечто более возвышенное. Чего мне никак не может прийти на мой скудный ум! Пафнутий Никандрович, например!
Я тут же спрятал платок в надорванный карман своей грязной атласной жилетки на голом теле, промокшей до нитки и теперь уже твёрже попытался встать с колен на ноги. Я обязательно его выстираю и высушу, чтобы хранить, как реликвию, как святыню.
Буду дышать влагой соплей небожителя! Хватать остатки флуидов его дыхания! Нюхать нежные ароматы исходившие от его божественных ноздрей!
Грязная вода стекала с меня, как со слона. Наконец, мне удалось, придерживаясь за край каменного парапета и водосточную трубу, встать на ноги. Дьявольская купель была много позади, но я всё ещё шатался, как пьяный.
Затем смог слегка обмыться старой застарелой дождевой водой, что стояла в корытце под стоком. Прежде всего, лицо и голову. Однако же запах от меня шёл превратный. Платья своего снять, а затем вымочить, сполоснуть, потом выстирать я ещё был не в силах.
Надо будет, как-нибудь поспрошать, что это был за господин. Ведь, вероятно, кто-нибудь из местных пьяниц, видел моё спасение или же этого господина. Запечатлел хоть краешком глаза. Спасать меня из этих пропащих людей всё равно бы никто не стал, а почесать языком каждый рад. Впрочем, я не помню, вышел ли он из таверны или же вовсе в неё не заходил. Следовательно, уж никак не мог из неё выйти. И видно просто проходил мимо. Но тогда как же он тут очутился и, главным образом, зачем? Ведь не за тем, чтобы вытащить меня из моего поганого положения и сохранить мою противную жизнь, за которую я до сих пор цепляюсь руками и ногами, чтобы вот так тут же исчезнуть, раствориться в воздухе, покинув это поганое место, навсегда? Всё это потом я непременно узнаю. При случае. Слухами земля полниться.
Вот только какого же чёрта ему тут делать?
Другие это видели, значит, я приподнялся в их глазах. А для нас нищих - это целое событие, которое может враз перевернуть всю безобразную жизнь с ног на голову для того, чтобы начать жить по другому. Я сказал бы, по новому. По умному. В отличие от моих знакомых и пропащих друзей попрошаек и воришек, а в общем-то, между прочим, таких же пьяниц и растяп, как я сам.
Рассказов для очевидцев хватит не на один год. Об этом событии я сам буду вспоминать всю свою оставшуюся жизнь. Сколько у меня её ещё есть.
В этой поганой луже, где я только что не утонул, я потерял целый талер. Мне жаль было этих моих последних денег, что я приберёг для кружки холодненького пивка на вечер, что взбодрило бы меня на этот день или до конца дня, а возможно и на всю ночь со следующим утром, поумерив голодный желудок и удовлетворив зверский аппетит.
Я не дошёл совсем немного. Мне оставалось каких-то пару десятков шагов.
Внезапно, сам не зная для чего, я посмотрел на свои грязные нижние конечности и даже попятился. У самого носка моего побитого временем башмака лежала крошечная блестящая табакерка.
Ого! Откуда она здесь взялась? Это верно ОН обронил! Мой спаситель! - мелькнула мысль. Как же так! Теперь мне обязательно надо его найти! Хотя бы для того, чтобы вернуть ему его бесценный предмет. Из рук в руки. Табакерка верно именная или же памятная вещица. Теперь я должен буду поставить целью своей жизни обязательно его разыскать и вернуть её. Как же так!
Наклонившись, я поскользнулся и упал. Но я не чувствовал в этот момент никакой боли своими одеревеневшими коленями. Моё сердце замерло, а душа ушла в пятки, при виде как маленькая табакерка заскользила по мокрым камням, едва не свалившись в пролом, вниз под землю, где клокотала вода. Я увидел, как табакерка замерла на самом краешке. Как будто манила и притягивала меня броситься за ней.