— Не нравится мне все это, — нахмурилась моя любимая. — Будь осторожен, Джим, береги себя. Мне сейчас вредно волноваться.
— Единственное, о чем тебе стоит волноваться, так это о судьбе той жалкой планетки, когда на нее обрушится Скользкий Джим.
Я чмокнул ее в щеку и вышел, гордо подняв голову и расправив плечи.
Ах, если бы в душе была хотя бы десятая доля этой наигранной уверенности! Дело предстояло — хуже некуда.
Глава четвертая
Я тщательно продумал все приготовления к этой сложной операции. Не раз мне приходилось с каменным лицом выслушивать стенания Инскиппа по поводу дороговизны мероприятия. Но в конце концов не ему, а мне придется лезть в петлю. Хотелось подстраховаться от любых неожиданностей, чтобы надежно обеспечить себе физическое выживание. Но даже самые сложные дела когда-нибудь кончаются. Вот наконец продуманы последние детали, сделаны последние распоряжения. И овца отправилась на бойню.
Б-е-е-е. Я сидел в баре межпланетного корабля «Каннетава» с бокалом в руке, катая в пальцах потухшую сигару, и чувствовал себя совсем голым. Посадка на Клианде была объявлена через час. Я был абсолютно голым, в переносном смысле, конечно. Потребовалось огромное напряжение воли, чтобы дисциплинированно оставить все запрещенные вещи. Никаких мини-бомб, газовых капсул, микропил, подслушивающих устройств. Ничего. Даже любимая отмычка извлечена из-под ногтя большого пальца. Даже…
Тут я скрипнул зубами и осмотрелся. Посетители бара самозабвенно напивались, на меня никто не обращал внимания. Я вытащил из кармана бумажник и ковырнул один из швов. И натурально, обмер. Ах память, память… Она не только позволяет запомнить, но и помогает забыть. Мое подсознание отчаянно сопротивлялось. Только разум мог согласиться с такой дикостью, как высадка на Клианду безо всяких привычных приспособлений. Я отработанным жестом сжал бумажник. В руку скользнула миниатюрная, удивительно прочная отмычка. Настоящее произведение искусства. Я даже хлебнул за ее здоровье, на прощание. И по пути в каюту выбросил ее в урну. Она отправится обратно, а я сойду на эту исключительно негостеприимную планету.
В каждом отчете отмечалось, что на Клианде самая свирепая таможня во всей Галактике. Контрабанда там попросту исключена. Не стоит и пытаться. Я просто должен быть тем, за кого себя выдаю. Торгашом, представителем компании «Фразолетто-Мучо Лтд», поставлявшей оружие. Эта компания действительно существует, и я действительно ее представитель, тут не подкопаешься. Пусть попробуют.
Они, конечно, попробовали. Посадка на Клианду ничем не отличалась от посадки в тюрьму. Как только группа пассажиров сошла с трапа, всех сразу загнали в зловещую серую комнату. Под жесткими взглядами вооруженных до зубов охранников мы сбились в жалкую кучку. Наш багаж свалили рядом. Пока «Каннетава» не взлетела, ничего не происходило. Затем нас стали вызывать по одному.
Можно было немного понаблюдать, и я с радостью воспользовался этой возможностью. Важные военные, не обращая на нас ровно никакого внимания, слонялись туда-сюда, грохоча тяжелыми ботинками и побрякивая оружием. Мундиры были все одного цвета, на первый взгляд, совсем не военного — смесь алого с темно-красным. Но я быстро понял, что это цвета крови, венозной и артериальной. Они вызывали навязчивое отвращение. Все охранники были здоровяки с огромными челюстями и маленькими поросячьими глазками. Они носили шлемы из фибростали с черными козырьками и прозрачными забралами. Каждый был вооружен универсальной винтовкой системы «гаусс» — жуткое оружие. Эти винтовки снабжены электробатареями огромной емкости. При нажатии на спусковой крючок в канале ствола создается сильное магнитное поле, которое разгоняет заряд не хуже любого патрона взрывного действия. У такой винтовки есть несколько преимуществ: высокий темп стрельбы, возможность стрелять практически бесшумно и любым типом зарядов — от отравленных игл до разрывных пуль. Это оружие часто упоминается в отчетах Корпуса, но до сих пор его никто не видел. Я сразу прикинул, как рассеять эту тайну.
— Пас Ратунков, — выкрикнул чей-то голос. Вздрогнув, я вспомнил, что это мой псевдоним. И неуверенно взмахнул рукой, когда охранник направился в нашу сторону. Видимо, они специально ставят на ботинки железные подковки, так сказать, для усиления эффекта. Мне захотелось заиметь парочку таких башмаков. Клианда начинала мне нравиться.
— Вы Пас Ратунков?
— Это есть я, к вашим услугам. — Я тщательно коверкал местный язык на иностранный манер.
— Возьмите багаж и следуйте за мной.
Он тут же развернулся, но я отважился его окликнуть:
— Извините, сэр, но мне не унести все сразу. Презрительно окатив меня ледяным взглядом, он ткнул винтовкой в дальний угол тюремного покоя.
— Тележка там.
Пришлось тащиться за тележкой. Это была замызганная платформа на маленьких колесиках, снабженная электроприводом. Я быстро погрузил вещи и отыскал взглядом своего проводника. Тот уже стоял у распахнутой двери, положив палец на спусковой крючок. Электромотор взвыл на предельных оборотах, и я галопом поскакал вслед за тележкой.
Досмотр начался.
Это теперь легко говорить. Все равно что сказать: «Я бросил атомную бомбу и пошел дальше». Впервые в жизни меня подвергали такому тщательному обыску. Приятно было сознавать, что свою отмычку я нашел первым.
В белой комнате с белыми стенами было десять человек. Шестеро занялись моим багажом, а четверо — непосредственно моей персоной. Для начала меня раздели и загнали во флюороскоп. С увеличительным устройством. Через несколько секунд состоялось совещание над снимками моих зубных пломб. Было решено, что одна из них необычно велика и форма у нее несколько странная. Невесть откуда явилось жуткое зубоврачебное кресло. Операция началась немедленно. Зуб временно залепили цементом — надо отдать им должное, — пока пломбу исследовали на спектроскопе. Когда выяснилось, что пломба сработана из обычного сплава, они ничуть не расстроились. Досмотр продолжался.
Пока мое тело подвергалось изучающему массажу, один из инквизиторов приволок ворох бумаг. В основном это были псиграммы, полученные в ответ на запросы местных властей. Они связались с моими работодателями, Фразолетто-Мучо, и выяснили все о моей работе. На все вопросы я ответил в основном правильно, только пару раз пискнул невпопад, когда исследователи добрались до чувствительных частей тела. Все шло хорошо, наконец мое досье было закрыто.
Во время всей этой катавасии я краем глаза наблюдал за своими чемоданами. Они пострадали еще больше. Каждый из них раскрыли, вещи вывалили на белоснежные столы. Затем чемоданы разобрали на части. На мелкие части. Швы распороли, замки разобрали, ручки сняли. Потом обломки запаковали в пластиковые мешки и сдали в хранилище. Очевидно, для более детального исследования. Одежда удостоилась лишь беглого осмотра. Вскоре выяснилось почему. Потому что больше я ее не увижу до самого отъезда.
— Вам выдадут клиандскую одежду, — объяснил один из инквизиторов. — Носить ее — одно удовольствие.
В этом я сильно усомнился, но счел за благо промолчать.
— Это религиозный символ? — спросил другой, держа в руках фотокарточку.
— Это портрет моей жены.
— Разрешается иметь только религиозные символы.
— Она у меня сущий ангел.
Это их убедило, с великой неохотой карточку вернули. Разумеется, не оригинал — это было бы слишком опасно. Мне выдали фотокопию. Анжелина на копии выглядела куда более сердитой, а может, мне просто показалось.
— Все личные вещи, включая документы, будут вам выданы перед отъездом, — холодно проинформировали меня. — На Клианде вы обязаны носить местную одежду и соблюдать здешние законы. Вот ваши личные вещи.
Из всего багажа мне были выданы только три предмета первой необходимости.