— Это означает, — подхватила Мара, — что вторая поправка не была внесена. И мы летим сейчас даже не на Белбен, мы летим вообще без какой бы то ни было цели.
— Да, — проговорил он, — похоже, дела обстоят именно так.
Джайлс внимательно посмотрел на Мару.
— Ты отлично держишься, Мара, — сказал он. — По правде говоря, ты меня просто поражаешь. При всех несчастьях, которые постигли наш корабль, ты всегда на высоте и держишься куда лучше арбайтов-мужчин. Единственный арбайт, который в какой-то степени похож на тебя, — это Бисет, тоже женщина.
— Женщины, — сказала Мара, — всегда были более сильным полом, Эдель.
— Да, конечно, — сказал он. — Но ведь вы… — Он недоговорил, однако она закончила его мысль.
— Мы — женщины-арбайты? — сказала она громко. — Это ничего не меняет — даже наоборот. Когда мужчины угнетаемого класса доходят до последней черты, это делает женщин данного класса сильнее, а не слабее.
Он медленно кивнул.
— Когда-нибудь, когда все это кончится, — проговорил он, — мы, может быть, еще поспорим по этому поводу. Но сейчас не стоит тратить силы на спор.
— А для чего мы бережем эти силы?
— Ну, для… — Он улыбнулся так же мрачно, как она порой улыбалась ему. — Ты, возможно, уже сдалась, а я пока — нет.
Ее лицо неожиданно смягчилось.
— Это хорошо, — сказала она. — Я знала, что вы не сдадитесь. Теперь вам, наверное, придется самому взять на себя управление кораблем и рассчитать для нас вторую поправку курса, чтобы сесть на 20 В-40?
— Взять на себя управление кораблем? — Мара так спокойно проговорила эти слова, что на мгновение Джайлс потерял дар речи. — Я уже пытался объяснить тебе, до какой степени это невозможно.
— А что же еще делать? — спросила она. — Вы не сдались только потому, что все еще надеетесь приземлиться на 20 В-40. Но кто, кроме вас, сможет осуществить посадку?
Джайлс рассмеялся. Так горько, что сам удивился. А вот удивилась ли Мара, он бы не смог сказать. Джайлс повернулся к пульту управления, к чужой ему космической технике.
— Ну хорошо! — сказал он. — Оставь меня одного. Я хочу все обдумать и если есть еще чудо, которое помогло бы нам выкарабкаться из этой истории…
Глава 12
Двадцатый день. 20 часов 45 минут
— Грос, — сказал Джайлс, — сядь и выслушай меня. Да повнимательнее. Если что-то не поймешь, скажи сразу. Можешь перебивать меня, когда потребуется. Сейчас тебе нечего стесняться, мы в таком положении, когда ты…
Он оборвал себя. Хотя в последнее время слишком часто ему приходилось недоговаривать. Он собирался предупредить Гроса, что ситуация, сложившаяся на корабле, в корне отлична от подобных нештатных ситуаций на Земле. Притворяться, что все понимаешь, просто опасно.
— Сейчас, — повторил Джайлс, — просто недопустимо не понимать друг друга. Ясно тебе?
Грос кивнул. Выражение его лица ничуть не изменилось, однако Джайлс почувствовал, как от Гроса исходят мощные волны возбуждения.
— Так, — продолжал Джайлс, — вот что, по-моему, мы должны предпринять: прежде всего определить свое положение в пространстве, то есть корабля как движущейся точки на линии проложенного курса. Затем — определить местоположение цели нашего назначения. Затем на основании этих данных вычислить угол отклонения от нынешнего курса, чтобы достигнуть избранной цели.
К его удивлению, Грос кивнул и сказал:
— Пока что все звучит довольно просто.
— Наверное, потому, что я все слишком упрощаю, — сказал Джайлс. — Попробую объяснить подробнее. Это совсем не так просто, как кажется. Капитану ничего не стоило бы сделать подобные расчеты, поскольку она вела наблюдение за расположением звезд, пользовалась показаниями космических приборов и лоций, легко могла определить положение конечной цели нашего полета, соотнести с этим данные лоции — как именно, я понятия не имею, и внести соответствующие поправки в курс корабля. Я способен вести наблюдение за космосом с помощью имеющегося на борту оборудования, однако это все, на что я способен. Еще я мог бы ввести готовые поправки в систему управления кораблем. Но с лоциями я обращаться не умею. Это умеет только Капитан. Как получить данные для изменения курса, исходя из наших координат, я совершенно не представляю.
— А почему мы должны менять курс? — спросил Грос.
— Потому что спасательный корабль, так же как и большой альбенаретский космический корабль, оснащен подпространственным двигателем. Каждые одиннадцать минут этот двигатель переводит нас в подпространство, а затем возвращает назад. За каждую миллисекунду, что мы находимся в подпространстве, мы покрываем колоссальные расстояния обычного космического пространства. В подпространстве мы движемся всего несколько миллисекунд, но там вероятность следования правильным курсом составляет только восемьдесят процентов, понимаешь? Только около восьми миллисекунд из каждых десяти мы движемся по правильному курсу. Однако если ввести в компьютер спасательного корабля необходимые поправки, он будет все время перерассчитывать курс и возвращать нас на тот путь, что ведет к заданной цели. Со стороны могло бы показаться, что мы движемся каким-то болтающимся курсом. Если нам не удастся правильно рассчитать поправку, каждый раз при входе в подпространство или при выходе из него придется останавливать корабль и определять наши координаты вручную. Это семьсот раз за корабельные сутки, до тех пор пока мы не доберемся До солнечной системы планеты, к которой летим. Такой полет занял бы примерно тысячу лет, а ее, этой тысячи лет, у нас, разумеется, нет.
Грос согласно покивал. Он по-прежнему источал оптимизм.
— Мы с моим компьютером, — сказал он, — вычислим для вас любую константу, если будут вводные данные этой задачи. С чего начнем?
— Начнем с того, — мрачно сказал Джайлс, — что я попробую применить принципы межпланетной навигации к межзвездному пространству. В основе своей эта задача сводится к обычной геометрии, правда, с движущимися точками вместо постоянных…
Он продолжал объяснения. Ситуация складывалась довольно любопытная. Прежде чем приступить к решению задачи, им пришлось заняться взаимным обучением. Как уже успел убедиться Джайлс, Грос больше интересовался цифрами, чем космическим пространством. И Джайлс с трудом находил способы и приемы, чтобы объяснить Гросу основную задачу в математических символах, доступных пониманию арбайта и пригодных для его дальнейших компьютерных расчетов.
— Вот смотри, — говорил Джайлс, — представь, что ты вырезал из картона, скажем, треугольник и держишь его двумя пальцами за углы. — Он вытянул большой и средний пальцы, чтобы показать, как это делается. Грос кивнул. — Вершина треугольника, остающаяся свободной, — продолжал Джайлс, — может описывать окружность вокруг оси, расположенной между твоими пальцами, понял? — Грос кивнул. — Отлично. Теперь представь, что те две вершины, которых ты касаешься, — известные нам координаты. Тогда положение в пространстве — та вершина, что осталась свободной, и она соответствует некоей точке, принадлежащей этой окружности. Чтобы определить эту точку, ты должен узнать, каков угол между одной из двух уже известных тебе прямых и третьей, проходящей через ту точку в пространстве, координаты которой тоже необходимо определить.
— Ага, — сказал Грос, и лицо его просветлело. Пальцы арбайта, будто танцуя, скользнули на клавиатуру компьютера. Он был похож на музыканта, понявшего, как исполнить трудный пассаж, и ударившего по клавишам рояля.
— Первые три точки, — продолжал Джайлс, — должны быть достаточно заметными и находиться вне данной галактики, а также на достаточном расстоянии от галактической плоскости. Помнишь, я объяснял тебе, что такое галактическая плоскость?