На гребне стены его ждал вооруженный магт.
Недолго думая Брайн включил передатчик на воротнике:
— Тревога! Можете стрелять!..
Охранники, похоже, только этого и ждали — его последние слова слились с грохотом выстрелов. Прошитый крупнокалиберными пулями дисанец упал. Брайн перепрыгнул через него и бросился к спуску со стены, прокричав на бегу в микрофон:
— Я спускаюсь. Не стреляйте пока!
Охранники, очевидно, уже пристрелялись и, пропустив его, обрушили на стену шквал огня — кругом свистели пули и осколки камней. Брайн быстро спускался, думая только о том, чтобы не сорваться случайно с этой чертовой стены. Сквозь грохот выстрелов доносился звук работающего мотора вездехода, и сейчас он звучал лучше всякой музыки. Войдя во вкус, охранники с упоением палили по крепости.
— Прекратить огонь! — приказал Брайн, скатившись на землю.
Водитель хорошо знал свое дело — вездеход оказался у подножия стены одновременно с Брайном, а едва он протиснулся в дверцу, машина развернулась в облаке пыли и на предельной скорости понеслась в сторону города.
Высокий охранник осторожно вытащил из одежды Брайна короткую деревянную стрелу и брезгливо выбросил ее за окно.
— Хорошо, что эта штука вас не задела. Они пропитывают свои стрелы для духовых ружей ядом, и смерть наступает почти мгновенно. Еще чуть-чуть и вам не жить. Легко отделались.
Легко отделался! Только теперь Брайн начал понимать, что ему просто сказочно повезло: он ушел оттуда живым, да еще узнал много нового о магтах. Да, он много узнал, и сейчас поход в башню в одиночку, без оружия представлялся ему безумной авантюрой. Сумасшествие! Он уцелел благодаря искусству бойца и везению, но все-таки больше благодаря везению. В крепость его привело любопытство, а вывели оттуда дерзость и резвые ноги.
Избитый, окровавленный, утомленный, Брайн чувствовал себя почти счастливым. Все, что он сегодня увидел и пережил, хорошо укладывалось в его гипотезу о природе самоубийственных устремлений дисанцев, и постепенно вырисовывалась довольно четкая картина…
Брайн откинулся на сиденье и тут же подпрыгнул как ужаленный, руку пронзила острая боль, и он потерял мысль. Ножевая рана, которую он даже не заметил в суматохе погони, оказалась длинной, но не глубокой — ее быстро обработали и наложили повязку. Заметив, что в машине довольно прохладно — кондиционер работал на полную мощность, — Брайн поспешно натянул плащ.
Никто их не преследовал, а когда черная башня скрылась из виду, охранники совсем расслабились и принялись чистить оружие, прикидывая при этом, кто уложил больше магтов в сегодняшнем бою. Вся их враждебность и настороженность по отношению к Брайну разом исчезли, они улыбались ему и не скрывали своей радости — впервые с начала операции им дали возможность ответить выстрелом на удар, как и подобает мужчинам.
Брайн мог быть доволен. Вылазка не прошла даром: его гипотеза обросла фактами и на глазах превращалась в стройную теорию. Теория получалась достаточно радикальная, но она все объясняла; Брайн придирчиво искал какие-нибудь несоответствия и не находил их. Через некоторое время он пришел к выводу, что теорию надо проверить, не откладывая это дело в долгий ящик — пусть специалист либо подтвердит его выводы, либо опровергнет их. На Дисе Брайн знал только одного такого специалиста…
…Леа работала в лаборатории. Когда он вошел, она как раз склонилась над микроскопом, на смотровом столе лежало что-то бесформенное.
Заслышав шаги, Леа подняла голову и, увидев Брайна, тепло улыбнулась ему, как старому знакомому. Тяготы последних суток оставили отпечаток на ее лице: кожа потемнела от загара, местами потрескалась или шелушилась.
— Я, наверное, ужасно выгляжу, — сказала она, сжав виски ладонями. — Похожа, должно быть, на недожаренный ростбиф. — Внезапно она взяла его за руку и тихо сказала: — Спасибо, Брайн…
Леа родилась и выросла на Земле, где люди давно избавились от всякого рода условностей. Они могли спокойно обсуждать любые, самые щекотливые проблемы и не испытывали при этом смущения или неловкости. Такой стиль общения часто помогает в жизни, но когда нужно поблагодарить человека, спасшего тебе жизнь, возникают некоторые затруднения. Почему-то получается очень похоже на монолог из плохой исторической пьесы.