Если Равн и знал о готовящемся нападении, то хорошо скрывал это. Он шел все тем же размеренным шагом. Продравшись сквозь кустарник, они вошли в лес. Впереди показалась большая поляна, которую пересекала тропа.
— Стоять! — крикнул Брайон на местном языке, когда они вышли на середину. — Дай мне воды, — приказал он Леа. И, понизив голос, добавил: — Они уже окружили нас и только ждут сигнала. Могут кинуться в любой момент. На всякий случай засунь руки в узел и держись за пистолеты. Если…
В лесной тишине раздался отрывистый воинский клич, на него отозвались эхом крики охотников — те появились сразу со всех сторон. Равн кинулся было к ним, но Брайон был начеку: один удар кулаком — и старик повалился на землю. Брайон поставил ногу на спину поверженного Равна и принялся швырять гранаты в окружавшие их заросли.
Загремели взрывы. Леа ожидала этого и заранее закрыла уши, но все равно упала на колени, содрогаясь от жуткого грохота. Воинственные крики сменились жалобными стонами поверженных врагов. В наступившей тишине грозно прогремел голос Брайона, который ругался на местном языке:
— Вы грязь! Бабы! Вы дерьмо! Если вы посмеете поднять свои копья, я вас убью! Вы тухлое мясо у меня под ногами — как этот ваш Равн!
С этими словами он сильнее прижал Равна к земле, и тот весьма эффектно завыл. Брайон перехватил инициативу и не собирался ее терять. Он ощущал страх, исходящий от охотников. Один эмоциональный узор показался ему знакомым.
— Вьер! Иди сюда!
Охотник нехотя поднялся и потащился вперед. Он был оглушен взрывами, из носа текла кровь. Брайон взглядом пригвоздил его к месту.
— Кто я?
— Ты Бррн…
— Громче, не слышу!
— Бррн.
— А что это за грязь у меня под ногами?
— Равн.
— И кто я теперь?
— Ты, наверное… Равн над Равном?
Его глаза были широко раскрыты, в них светились благоговение и смирение. Брайон указал на кинжал из пластали, который держал Вьер.
— Что это у тебя?
Вьер взглянул на кинжал и задрожал. Он в ужасе рухнул на колени, пополз вперед и положил оружие к ногам Брайона. Брайон поднял кинжал и сунул в ножны.
— А теперь пойдем, — приказал он и снял ногу со спины Равна. Титул, который ему присвоили, был очень высок; это чувствовалось по реакции мужчин. Страх и агрессивность исчезли, как только Брайон вступил в новую роль.
— Они до сих пор держат оружие. — Леа с подозрением поглядывала на охотников.
— Разоружать их нет необходимости, ведь я стал частью общества.
— А как же я? Понимаю, женщины не в счет. Тащи свой узел и помалкивай. Ну погоди, дай мне только выбраться из этого мужского рая, Брайон Брандд! Ты мне заплатишь за все!
Они взбирались по заросшим деревьями склонам. Брайон держал под контролем чувства охотников. Пока те его признают, он в безопасности. Однако все могло измениться в любой момент и по любому поводу. Но если попытка окажется удачной, то проникнуть в культуру этих людей будет легче легкого. Тем не менее затея была опасная. Но отступать поздно.
Как только агрессивность и ненависть улетучились, охотники один за другим стали куда-то исчезать. До стойбища их провожало всего несколько человек. Они взбирались по крутому склону, пока впереди не показался за деревьями скалистый утес. Его крутой откос был изрыт пещерами, явно естественного происхождения. Рядом трудились женщины племени, которые обрабатывали шкуры каменными скребками. Завидев мужчин, они ретировались, подгоняемые пинками седовласой матроны.
— Похоже, это женский вариант Равна. — Леа с интересом наблюдала за происходящим. — Если ты утвердился в качестве вожака стаи охотников, я намерена завоевать приличное положение среди женщин.
Она сбросила узел и последовала за женщинами к пещере, пытаясь криками остановить их. Но они только пуще припустили, все, кроме седовласой. Та развернулась и кинулась на Леа.
— Я тебя убью! Грязная… — провизжала она.
Леа приняла стойку и отвела назад маленький твердый кулак. Как только ее противница рванулась вперед, она изо всей силы нанесла ей удар в солнечное сплетение. Та сложилась пополам, завывая от боли, обхватила живот руками. Леа принялась таскать ее за волосы.
— Заткнись и скажи свое имя, а то я снова тебя ударю.
— Я… Первая женщина.
— Теперь я Первая. А ты теперь Старейшая…