— Нашел ее возле пруда, мэм. Она увязла в грязи и не могла выбраться. По-моему, она всего лишь перепугалась.
— Не знаю, как вас и благодарить. Я думала, что она заснула, и пошла доить коров. Должно быть, выбралась из кроватки…
— Благодарите не меня, мэм, а моих свиней. Они услышали, как она плачет, а я лишь последовал за ними.
Тут женщина впервые заметила животных.
— Какая прекрасная свинья, — сказала она, с восхищением разглядывая круглые бока Мейзи. — Мы держали дома свиней, но когда поселились здесь, то купили коров для молочной фермы. Теперь я об этом жалею. Позвольте мне дать им свежего молока — и вам тоже. Это самое малое, чем я могу вас отблагодарить.
— Большое спасибо, но нам надо торопиться. Мы присматриваем участок для хутора, и мне хотелось бы добраться до плато и вернуться до темноты.
— Только не туда! — с ужасом воскликнула женщина, прижимая к себе девочку. — Туда нельзя!
— Почему нельзя? На карте эти земли выглядят совсем неплохо.
— Нельзя и все… там кто-то есть. Мы стараемся о них не говорить. Их нельзя увидеть. Но я знаю, что они там. Мы когда-то пасли коров на склоне холма, который обращен к плато. И знаете, почему мы перестали это делать? Они стали давать меньше молока — почти вдвое меньше, чем другие коровы. Там происходят странные вещи, очень странные. Можете сходить посмотреть, если надо, но обязательно вернитесь до захода солнца. Вы быстро поймете, что я имею в виду.
— Спасибо, что предупредили, я вам очень благодарен. Ну, раз с девочкой все в порядке, то мы пойдем.
Брон свистнул свиньям, помахал на прощание фермерше и зашагал в сторону дороги. Плато интересовало его все больше и больше. И он то и дело поторапливал свиней, несмотря на тяжелое дыхание и укоризненные взгляды Мейзи. Через час они прошли мимо покинутого лагеря лесорубов — не из-за странных ли событий на плато? — и стали подниматься вверх по склону, заросшему лесом. Здесь был край плато.
Путешественники перебрались через ручей, и Брон дал свиньям вволю напиться, а сам тем временем вырезал себе палку, чтобы было легче одолеть подъем. Мейзи, разгоряченная быстрой ходьбой, с оглушительным шумом плюхнулась в воду, забрызгав Жасмину, и стала купаться. Привередливая Жасмина гневно взвизгнула и, отбежав в сторону, стала кататься по траве. Кудряш, пыхтя и урча, как довольный жизнью локомотив, сунул пятачок под гнилое бревно весом почти в тонну, отодвинул его в сторону и теперь с удовольствием поглощал многочисленных насекомых и прочую живность. Отдохнув, путники двинулись дальше.
Подъем на плато оказался недолгим. Взобравшись наверх, друзья увидели пологую равнину с растущими кое-где деревьями. Брон снова сверился с компасом и показал Кудряшу, куда идти. Кудряш фыркнул и, перед тем как двинуться дальше, пропахал в земле борозду копытом, а Жасмина, повизгивая, прижалась к ноге Брона.
Брон тоже почувствовал что-то неладное и подавил невольную дрожь. Было нечто — как бы это описать? — странное в этом месте. Он не имел понятия, почему у него возникло такое ощущение, но оно возникло. И свиньи, казалось, чувствовали то же самое. Существовала и другая странность: вокруг не было птиц, хотя на холмах внизу их обитало множество. Не было видно и животных. Свиньи, конечно, привлекли бы его внимание к ним, если бы он не заметил.
Брон поборол странное чувство и двинулся вслед за Кудряшом, а две другие свиньи, все еще протестуя, мелкими шажками побежали рядом, стараясь держаться как можно ближе к его ногам. Было ясно, что все ощущали присутствие опасности и были встревожены. Все, кроме Кудряша, потому что любые странные ощущения еще больше раздражали его, и он рвался вперед, полный ярости, рвущейся наружу.
Когда путешественники вышли на открытое место, не осталось сомнений, что они пришли туда, куда хотели. Повсюду валялись сломанные ветви, выдранные с корнем молодые деревца, поляну усеивали обрывки палаток и обломки снаряжения. Брон поднял то, что было когда-то передатчиком, и увидел, что его металлический корпус сдавлен и покорежен, словно его сжимала рука гиганта.
И все время Брон ощущал напряженность и беспокойство.
— А ну-ка, Жасмина, — сказал он, — попробуй взять след. Я знаю, что здесь уже несколько недель поливали дожди и светило солнце, но какой-нибудь след мог остаться. Давай-ка, понюхай.
Жасмина задрожала, отрицательно покачала головой и снова прижалась к его ноге: он ощутил, как она трясется. У нее наступил один из приступов, и она ни на что не годится, пока он не пройдет. Брон ни в чем ее не обвинял — он в некоторой степени сам был в таком же состоянии. Он дал Кудряшу понюхать один из ящиков. Боров покорно засопел, но его внимание привлекало другое. Пока он нюхал, его глазки бегали по сторонам, затем он обежал поляну кругом, обнюхивая землю, чихая и фыркая от пыли, попавшей в нос. Когда он начал рыть землю клыками, Брон решил, что боров что-то нашел, но это оказался всего-навсего сочный корень. Кудряш стал его жевать — и вдруг поднял голову и насторожился, разом забыв о торчащем изо рта корне.