В испуге он обернулся: на него катился пылающий шар солнца.
Чимал застыл, наполовину высунувшись из шахты; на мгновение его охватил панический страх. Однако испуг прошел, когда он осознал, что жар не усиливается и солнце не приближается к нему. Оно двигалось, конечно, но медленно — так, чтобы пересечь небо за половину суток. Жару вполне можно выдержать, и он успеет убраться с дороги светила прежде, чем оно приблизится. Точным движением он забросил свою ношу на поверхность неба, вылез и закрыл за собой люк. Приходилось отворачиваться от солнца: его свет был ослепителен. Взяв сосуд с водой в одну руку, а орудие для убийства — в другую, Чимал повернулся и направился к северной оконечности долины — туда, где под скалами проходили потайные коридоры наблюдателей. Его тень, черная и длинная, бежала перед ним, указывая дорогу.
Теперь, когда он немного привык к происходящему, все это было ему интересно: такого подъема он не испытывал никогда в жизни. Он шел по широкой голубой равнине. Она окружала его со всех сторон, плоская и бесконечная, плавно загибающаяся кверху вдали. Над ним, где в обычном мире полагалось бы быть небу, висела долина. Остроконечные вершины гор нависали справа и слева и пересекались впереди. У него под ногами была твердь, прочная скала, теперь он знал это точно; его больше не пугало, что его мир, мир, в котором он вырос, единственный, известный ему еще совсем недавно, теперь висит над ним всей своей чудовищной тяжестью. Он — муха, ползущая по небесному потолку, посматривая сверху на несчастных узников долины.
Отойдя на достаточное расстояние от солнца, Чимал устроил привал; уселся на голубую небесную твердь, открыл сосуд с водой и напился. Запрокинув голову, он смотрел на пирамиду с храмом на вершине — они находились прямо у него над головой. Поставив сосуд рядом с собой, Чимал растянулся на спине, закинув руки за голову и рассматривая свою родную землю. Если очень постараться, можно даже различить крестьян, работающих в поле. Посевы маиса выглядели зелеными и пышными: скоро наступит время жатвы. Жители долины занимались своими обычными делами, жили своей обычной жизнью — не подозревая о том, что являются узниками. Почему все так устроено? А их надзиратели — сами пленники своих похожих на термитники туннелей, — почему они тайком наблюдают за жителями долины? Да еще эти странные рассуждения девушки о Великом Создателе…
Да, он точно видит крошечные фигурки, идущие с полей в Квилапу. Интересно, а они могут его разглядеть? Чимал помахал руками — может, увидят? Что они подумают? Наверное, решат, что это какая-то птица. А не выцарапать ли ему свое имя металлическим орудием на поверхности неба — соскрести голубизну, чтобы стала видна скала? ЧИМАЛ — висящие в небе буквы, неподвижные и неизменные. Ну-ка пусть жрецы попробуют это объяснить!
Смеясь, он встал и поднял свое имущество. Теперь еще больше, чем раньше, ему хотелось понять смысл всего. Ведь должна же существовать истина! Чимал тронулся в путь.
Он с интересом посмотрел наверх: проходил как раз под скальным барьером, замыкающим долину. Он выглядел достаточно впечатляюще, если не считать того, что отсюда огромные камни казались мелкой галькой. За скалами долина обрывалась, дальше не было ничего, кроме серого камня, слагавшего горные пики. Чимал разгадал уловку: чтобы создать иллюзию расстояния, дальние горы были сделаны меньшими, чем те, что непосредственно примыкали к долине. Чимал миновал их, высматривая, что же лежит за горами, но вскоре его продвижение замедлилось: теперь приходилось карабкаться по склону.
Сначала подъем был еле заметен, но крутизна быстро нарастала, и Чимал сначала должен был сильно наклониться вперед, а потом и встать на четвереньки, чтобы удержаться на склоне. Поверхность перед ним изгибалась самым невообразимым образом: там, где небо встречалось с землей, пройти было нельзя. Чимала охватил ужас, он представил себя вечным пленником бесплодной пустыни неба — в панике он все же сделал попытку взобраться выше, но напрасно: гладкая поверхность была скользкой, и удержаться на ней он не смог. Съехав обратно, Чимал некоторое время лежал неподвижно, пока страх не отпустил его. Нужно было придумать выход из этой западни.
Идти вперед он не может — это ясно; однако всегда есть возможность вернуться туда, откуда пришел — стало быть, ловушка еще не захлопнулась. А если пойти налево или направо? Чимал повернулся и посмотрел на запад: небо там поднималось все выше и выше, пока не смыкалось с горами над головой. Тут он вспомнил, что туннель, от которого отходят шахты, ведущие на поверхность неба, казался изгибающимся кверху, хотя на самом деле был прямым. Похоже, во внешнем мире существует два направления вверх: настоящее и кажущееся. И Чимал направился со своими пожитками к горам.