Для начала работы компьютеру требовались две точки отсчета: после этого он настраивался сам. Следуя инструкции, Чимал навел маленький вспомогательный телескоп на яркую красную звезду и, когда она оказалась в перекрестье линий тубуса, нажал кнопку спектрального анализа. В тот же миг на маленьком экране засветился ответ: Альдебаран. Недалеко от Альдебарана Чимал выбрал другую яркую звезду, входившую в созвездие, которое он узнал: созвездие Стрельца. Ее название оказалось Ригель. Входила ли она на самом деле в состав Стрельца? Узнать даже знакомые созвездия в бесконечности заполняющих небо сверкающих звезд было так трудно!
— Ты только посмотри! — обратился он к Стил, исполненный восхищения и гордости. — Ведь это же настоящее небо, настоящие звезды! — Она кинула быстрый взгляд, кивнула и снова закрыла глаза. — Представляешь, там за окном — космос, вакуум, там нет воздуха для дыхания; вообще ничего нет, кроме бесконечной пустоты. Как можно измерить расстояние до звезды — расстояние, которое и вообразить невозможно? И мы, наш мир — несемся от звезды к звезде, чтобы в один прекрасный день достичь цели. Ты знаешь, как называется солнце, к которому мы летим?
— Нас учили, но, боюсь, я забыла.
— Проксима Центавра. Так на древнем языке называется ближайшая звезда из созвездия Центавра. Хочешь посмотреть на нее? Какая возможность! Она прямо перед нами, машина ее найдет.
Очень внимательно он набрал код, дважды сверив цифры с приведенными в списке. Все правильно. Чимал нажал кнопку и откинулся назад.
Словно морда гигантского, что-то выискивающего животного, телескоп дрогнул и медленно повернулся. Чимал отошел и издали наблюдал за его величественным и точным движением; наконец телескоп снова застыл в неподвижности. Он был обращен куда-то вбок, почти перпендикулярно направлению к центру окна.
— Этого не может быть, — рассмеялся Чимал. — Если бы Проксима Центавра была так далеко в стороне, мы летели бы мимо нее…
Его руки дрожали, когда он вновь и вновь сверял заданные телескопу координаты со списком.
— Взгляни на эти цифры: все, что я хочу знать — это соответствуют ли они действительности.
Чимал положил бумаги на стол перед главным смотрителем.
— Я уже говорил тебе — я не слишком силен в математике. Для этого существуют машины.
Старик не смотрел ни на бумаги, ни на Чимала; взор его был устремлен куда-то вдаль, он сидел неподвижно, и только пальцы непроизвольно теребили край одежды.
— Я и принес тебе машинную распечатку. Посмотри и скажи, правильная ли она.
— Я уже немолод, а сейчас время молитв и отдыха. Оставь меня, пожалуйста.
— Нет. Сначала ответь мне. Ты ведь не хочешь отвечать, не так ли?
Упорное молчание старика окончательно лишило Чимала терпения. Он схватил деус, висевший на шее главного смотрителя, и резким рывком оборвал тонкую цепочку, на которой тот висел. Главный смотритель издал хриплый стон. Чимал бросил взгляд на цифры в углублениях.
— Сто восемьдесят шесть тысяч двести девяносто три… Ты знаешь, что означают эти цифры?
— Это… Это святотатство. Верни сейчас же.
— Мне говорили, что деус отсчитывает время пути в земных днях. Насколько я помню, год на Земле равен примерно 365 суткам.
Чимал швырнул деус на стол, и старик тут же схватил его и сжал в ладонях. Чимал вынул из поясной сумки дощечку для письма и стилус.
— Разделим… это не так уж трудно. В результате, — он подчеркнул полученную цифру и сунул дощечку под нос главному смотрителю, — получается, что прошло более 510 лет с момента отбытия. По оценкам, приведенным в книгах, путешествие должно продлиться не более 500 лет; по поверьям ацтеков, они должны быть освобождены через пять столетий. Так что доказательств хватает. Я собственными глазами видел: мы больше не летим к Проксиме Центавра, наша цель лежит теперь где-то в окрестности созвездия Льва.
— Откуда ты знаешь?
— Я был в навигационной рубке и использовал телескоп. Ось вращения больше не указывает на Проксиму Центавра. Мы движемся куда-то в другом направлении.