— Эй! Эй! — воскликнул Билл.
— Не бойсь! — гоготнул сержант, просовывая голову за занавеску и млея при виде Билловых мускулов. Он ткнул его пальцем в солнечное сплетение (камень!) и снова исчез.
— Ой-ёй! — вскрикнул Билл, когда портной, выдвинув холодный стальной метр, стал снимать с него мерку. В глубине цилиндрического туловища робота что-то тихо звякнуло, и спереди из прорези выполз ослепительный алый мундир. В мгновение ока он оказался на плечах у Билла, и сверкающие золотые пуговицы застегнулись сами собой. За мундиром последовали великолепные серые молескиновые бриджи и сияющие лаком черные сапоги до колен. Билл прямо-таки обалдел, когда занавеска исчезла и перед ним появилось огромное зеркало.
— Девки-то от такого мундира просто с ума посходят, — сказал сержант. — А чего ж, очень даже законно!
Видение выпуклых полушарий Инги-Марии Калифигии на секунду затуманило Биллу взор, а придя в себя, он обнаружил, что сжимает в руке перо, готовясь подписать контракт, подсунутый вербовщиком.
— Нет, — сказал Билл, слегка удивляясь собственной несговорчивости. — Не хочу. Техник по удобрениям…
— И не только этот чудесный мундир — ты получишь еще рекрутские премиальные, бесплатный медицинский уход и совершенно роскошные медали. — Сержант раскрыл плоскую коробочку, услужливо поданную роботом, и продемонстрировал разноцветную россыпь лент и побрякушек. — Вот «Почетная медаль новобранца», — торжественно изрек он, прикалывая к широкой груди Билла инкрустированное камнями изображение туманности на зеленой ленте. — А вот «Императорский заздравный золоченый рог», «Вперед, к победе над звездами», «Честь и слава матерям павших героев» и «Неиссякаемый рог изобилия». Последний, правда, вообще ничего не значит, но выглядит классно и в нем удобно хранить презервативы.
Сержант отступил на шаг и залюбовался Билловой грудью, увешанной лентами, блестящими медалями и цветными стекляшками.
— Нет, все равно не хочу, — ответил Билл. — Спасибо за предложение, но…
Сержант ухмыльнулся, готовый даже к этой последней вспышке сопротивления, и нажал на кнопку у себя на ремне, которая привела в действие гипноспираль в каблуке новой Билловой обувки. Мощный поток хлынул по нервным окончаниям, рука упрямца дернулась вверх, и, когда рассеялась пелена перед глазами, он с удивлением обнаружил на контракте собственную подпись.
— Но…
— Поздравляю со вступлением в космический десант! — загремел сержант, наподдав ему по спине (трапециевидные — скала!) и отобрав перо. — СТАНОВИСЬ! — еще громче заорал он, и рекруты повалили из бара.
— Что они сделали с моим сыном! — визгливо запричитала Биллова мать, появившаяся на площади. Одной рукой она била себя в грудь, а другой тащила на буксире маленького Чарли. Чарли разревелся и намочил штанишки.
— Ваш сын стал солдатом к вящей славе императора, — сказал сержант, пинками выстраивая обалдевших рекрутов в колонну.
— Нет! Только не это! — зарыдала несчастная, выдирая седеющие пряди. — Пожалейте бедную вдову и ее единственного кормильца… Пощадите…
— Мама! — рванулся к ней Билл, но сержант пихнул его в строй.
— Мужайтесь, мадам, — сказал он. — Для матери нет высшей чести. — Он уронил в ее ладонь большую новенькую монету. — А вот и рекрутские премиальные — императорский шиллинг. Император будет счастлив узнать, что вы его получили. СМИР-Р-РНА!
Неуклюже щелкнув каблуками, рекруты расправили плечи и задрали подбородки. То же самое, к своему великому изумлению, проделал и Билл.
— НАПРА-О!
Они развернулись единым стройным движением: робот передал команду на гипноспирали в сапогах.
— ВПЕРЕД, ШАГО-ОМ АРШ!
И колонна ритмично двинулась вперед, управляемая настолько жестко, что Билл при всем желании не мог ни обернуться, ни послать матери прощальный привет. Она осталась где-то позади, и лишь последний отчаянный вопль пробился сквозь грохот марширующих сапог.
— Ускорить шаг до 130! — приказал сержант, взглянув на часы, вмонтированные в ноготь мизинца. — До базы всего десять миль, ребята, — есть шансы уже сегодня добраться до лагеря.
Командный робот передвинул стрелку метронома на одно деление, темп марша ускорился, солдаты взмокли от пота. Когда они добрались, уже в потемках, до вертолетной базы, их алые бумажные мундиры обвисли лохмотьями, позолота с оловянных пуговиц сползла и тоненькая пленка, защищавшая пластиковые сапоги от пыли, облезла. Ободранный, измученный, пропыленный вид солдат полностью соответствовал состоянию их духа.