По мере того как мало-помалу подстраивался под ритм движения, Билл начал даже радоваться жизни. Рядом с ним шагала симпатичная девушка; хотя он пришелся ей не совсем по душе, все же она до сих пор не огрела его своей косметичкой, что внушало определенную надежду. Погода стояла отличная, солнце нет-нет да просвечивало сквозь клубы дыма и пелену шрапнели; под вечер ожидалась, с вероятностью около семидесяти процентов, очередная массированная бомбардировка. Башмаки — вырви-глазнийский вариант стандартных армейских, сшитые на заказ по описанию Билла — ничуть не жали.
Словом, все было на мази. Поэтому Билл слегка удивился тому, что Калифигия пребывала в мрачном настроении. Ну да, конечно, ее дом разбомбили, университет разрушили, все, чем она владела, сгинуло без следа, большинство друзей погибло или пропало без вести, однако Билл знал на собственном опыте, что человек может притерпеться и не к такому. Сколько раз он сам оказывался в подобном, если не худшем положении! Он попытался развеселить девушку, сообщил ей, что: а) они до сих пор живы и б) останутся в живых, по крайней мере, в течение нескольких часов. Но Калифигия, несмотря на все ухищрения Билла, выказывала завидное упрямство.
— Это ты во всем виноват! — воскликнула она наконец.
— Я? — ошарашенно переспросил Билл. — Что я такого сделал?
— На тебе ведь мундир, так? — осведомилась девушка, ткнув пальчиком в живот Героя Галактики. — Значит, ты солдат, правильно?
— Правильно, солдат, но не ваш.
— Где-то я тебя видела, — проговорила Калифигия, окидывая Билла пристальным взглядом.
— Я тот парень, который взобрался на танк. Помнишь, на площади? Я произносил речь. Ну, вспомнила?
— Да нет, чурбан, я видела тебя раньше! Говоришь, не наш? Подожди, это же форма имперской армии!
Билл с неохотой подтвердил, что да. Кстати сказать, его нынешний мундир немного отличался от стандартного образца, поскольку был пошит на Вырви-глазе из настоящей ткани, а не из переработанной бумаги.
— Так ты Билл? — справилась Калифигия, тщательно изучив с близкого расстояния армейскую стопу.
— Он самый. Разве я не представился? — Билл протянул руку.
— Знаменитый военнопленный? — Калифигия притворилась, будто не заметила его жеста.
— Между нами, — проговорил Билл, встревоженно озираясь по сторонам, — сейчас я знаменитый беглец. Потому-то и не сбриваю бороду.
— Выходит, это ты постарался?! — Девушка смерила Билла свирепым взглядом и повела рукой, подразумевая, очевидно, что он виноват в бомбежках, потоках беженцев, войне вообще, заговоре генералов и гибели ее головидеотеки.
Билл прикинул, стоит ли ему ставить себе в заслугу все, что творится вокруг, и решил, что так будет нечестно; однако в глубине души он подозревал, что Калифигии на его доводы наплевать.
— Я тут ни при чем, — пролепетал он жалобно. — Я всегда был против войны, но с офицерами не спорят, им подчиняются.
— Ах да, солдат не рассуждает, солдат повинуется! Эх ты, прутик в армейском венике!
— А чем плохо быть прутиком?
Теперь изумилась Калифигия. Ответ Билла рассердил ее настолько, что она чуть ли не милю хранила гробовое молчание.
Билл же никак не мог понять, чего она, собственно, ерепенится. Впрочем, общество помалкивающей Калифигии было ему приятнее, чем общество Калифигии говорящей. Сейчас никто не мешал Биллу размышлять о том, что, несмотря на свою нелюбовь к армии, он буквально пропитался армейским духом и не мыслил для себя иного образа жизни. Он был солдатом до мозга костей. Солдат Билл. Можно даже поставить знак равенства: солдат = Билл.
Позднее, когда Билл помогал одной старухе перетащить через воронку тележку с поклажей, Калифигия вновь взялась за его воспитание.
— Ты наемный убийца!
— Не бойтесь, — сказал Билл старухе, которая бросила на него испуганный взгляд. — Да, меня наняли, но я никого еще не убил.
— Ха! — фыркнула Калифигия.
— Нет, правда, — проскулил Билл. — Убивать людей вовсе не интересно. — Он призадумался. — Одно дело, когда защищаешься, и совсем другое, когда убиваешь просто так, ради удовольствия. Я убивал только офицеров, и то меня вынуждали обстоятельства.
— Мог бы сопротивляться.
— Сопротивляться? — Ничего подобного Биллу до сих пор в голову не приходило. — Каким образом?
— Не надо было идти в армию.
— Меня забрали, — слукавил Билл. В общем-то, в его словах была доля правды. Набора как такового в Империи не существовало, каждый новобранец добровольно являлся на призывной пункт и подписывал необходимые бумаги. Разумеется, сам момент подписания Билл не запомнил, поскольку находился в то время под воздействием гипноза и наркотиков, но впоследствии имел возможность увидеть свои документы и убедиться, что подпись вроде бы не подделана. Однако в силу того, что служить в армии отнюдь не рвался, он считал, что оказался в ней не по своей воле.