— Я так и знала! — вскричала Киса. — Это ловушка. Мы все здесь погибнем!
— Опять каркаешь? — перебила ее Рэмбетта. — Мы еще точно не знаем…
— Ухуру слушает, Билл, — раздалось из динамика. — Я был в морозильнике, доставал свиные отбивные чтобы разморозить. Чего тебе?
— Сколько времени нам потребуется, чтобы взлететь? — спросил Билл. — У нас кое-что неладно.
— Да нет, у нас много чего неладно, — ответил Ухуру. — Почти все переломано. А что не переломано, то исковеркано до неузнаваемости. Мы потеряли оба защитных экрана, и трубопроводы почти все текут. В том числе и канализация. А у микроволновой печи сломалась защелка.
— Сколько времени? — с трудом выговорил Билл. — Сколько времени понадобится на ремонт?
— Ну, я думаю, что печь запущу часа через два, самое большее через три.
— Забудь про свою печь, идиот! Через сколько времени мы сможем взлететь?
— Может быть, через неделю, если найдем на станции запасные части, — ответил Ухуру. — А может быть, и никогда, если не найдем.
— Как вы думаете, есть у нас неделя времени? — спросил Билл Кейна.
— Ни в коем случае, — ответил тот.
— Я хочу есть, — заявил Мордобой, глотая слюну. — Всегда хочу есть, когда дело плохо.
— У нас два комплекта еды, — сказали Ларри и Моу. — Специально на такой случай. Приступайте.
— Настоящая еда! — воскликнул Блайт. — Мясо!
— Передайте-ка мне бутерброд, — вкрадчиво сказал Кристиансон. Рэмбетта злобно посмотрела на него.
— Пожалуйста, — сказал Кристиансон. — Я забыл сказать «пожалуйста». Простите меня. Будьте так добры, передайте мне один из этих замечательных бутербродов.
— Вернетесь на корабль — до отвала наедитесь окры. А пока смотрите, как будем есть мы.
Кристиансону больше ничего не оставалось. Он стоял и смотрел, время от времени издавая жалобные стоны, когда кто-нибудь с довольным видом рыгал или облизывался. Капитан повернулся к мятежникам спиной и сердито разглядывал уцелевший труп.
Уписывая бутерброды, Билл тоже время от времени поглядывал через плечо на труп. На вешалке висело двенадцать скафандров. Какая судьба постигла остальных девятерых?
— Дай пожевать Рыгаю, Билл, — сказала Рэмбетта. — Похоже, он тоже не прочь закусить.
— Уже пробовал, — ответил Билл. — Не желает. Ему подавай только окру. С тех пор как обожрался пончиками, больше ничего кроме окры не ест.
— Я слышал! — завопил капитан Блайт.
— Ничего вы не слышали, — прорычал Мордобой.
— Лично я ничего не слышал, — вмешался Кристиансон. — Особенно про пончики. Будьте так добры, дайте мне бутерброд. Пожалуйста.
— Можете подобрать крошки после Ларри, — сказал Моу. — Он не может так есть, чтобы не насорить вокруг.
— Я кое о чем подумал, — сказал Кейн.
— Да? — отозвался Билл. — И что вы надумали?
— Ну, прежде всего, тут, видимо, происходит что-то странное.
— Рад, что вы это заметили, — сказал Билл. — Когда видишь две мумии, которые превратились в пыль, и еще одну, которая может превратиться в пыль в любую минуту, всякий догадается, что происходит что-то странное.
— Не только это, — сказал Кейн. — Но почему мы сейчас едим?
— Потому что проголодались, — ответила Рэмбетта.
— Я тоже проголодался, — продолжал Кейн. — Это само по себе странно. Будучи андроидом, я не запрограммирован на голод, если не считать случаев, когда у меня садятся аккумуляторы или надо залить масла.
— Может, надо малость заправиться электричеством? — предложил Мордобой.
— Нет, в этом пока нет необходимости, — ответил Кейн. — Мне кажется, здесь что-то влияет на наше поведение. Как иначе можно объяснить тот факт, что мы сидим здесь и едим, хотя нам угрожает смертельная опасность и рядом находятся мумии разной степени сохранности? Это просто нелогично.
— Что вы предлагаете? — спросил Билл.
— Ну, для начала возьму-ка я, пожалуй, еще бутерброд, — сказал Кейн, потянувшись к груде бутербродов на столе.
— В этом что-то есть, — заметила Рэмбетта, вгрызаясь в свиную отбивную. — Я не просто голодна — у меня появилось непреодолимое желание пойти бродить в одиночестве и совершить что-нибудь такое необыкновенное, невзирая на все эти опасности.
— И у меня тоже, — заявил Мордобой, взяв еще бутерброд. — Но меня всегда на что-нибудь такое тянет.
— Меня никогда ни на что такое не тянет, — сказала Киса, — но сейчас я чувствую, что тянет. Бродить одной в темноте, и чтобы за каждым углом прятались всякие ужасы. Для такой отъявленной трусихи, как я, это совершенно необычно. Не знаю, чем это вызвано.