— Уже сделано, высочайшая. Все убиты. Конец им.
Так ли, думала Вейнте', погружая руки в воду. Конец ли? Победа не принесла радости, почему-то ее охватило глухое уныние.
Конец… или только начало?
Глава восьмая
Энге прижалась к стене, наслаждаясь теплом нагревателя. Хотя солнце уже встало, в городе еще чувствовался утренний холодок. Вокруг пробуждались растения и животные, населяющие Алпеасак. Все было обычно, ничто не привлекало внимания. Под ногами решетчатый пол, уложенный на толстый слой сухих листьев. В листьях шуршали жуки и другие насекомые, копошилась мышь. Начинающийся день пробуждал жизнь. Высоко в небе над кроной огромного дерева светило солнце. Водяные пары уходили из устьиц листьев, их сменяла вода, медленно поднимавшаяся по сосудам деревьев, лиан, ползучих растений; миллионы корневых волосков впитывали эту воду из почвы. Брошенный плащ присосался щупальцами к соконосу.
Для Энге все было естественно, словно воздух — переплетение взаимосвязанных жизненных форм вокруг. Иногда она думала об этом. Но не сегодня, только не после того, как она услышала… Подумать только — гордиться истреблением целого вида! Как хотела она поговорить с этими глупыми хвастуньями, объяснить им значение жизни, заставить их понять весь ужас преступления, которое они совершили. Жизнь уравновешивает смерть, словно море — воздух. И если ты убиваешь жизнь — убиваешь себя саму.
Какая-то фарги, потянула ее за связанные руки. Она не понимала, зачем эта веревка, и не знала, как следует обращаться к Энге. Юная фарги видела, что Энге из высочайших, но ведь руки ее связаны, как у нижайшей… У нее не хватало слов, и только прикосновением она могла привлечь к себе внимание.
— Эйстаа хочет, чтобы ты пришла, — сказала фарги.
…Когда Энге вошла, Вейнте' сидела на троне из живой коры городского дерева. На столе возле нее находились запоминающие существа. От лба одного из них отходил волосок, тянувшийся в складку угункшаа, говорителя-памяти. Угункшаа негромко бормотал, а на органической линзе его шевелилось черно-белое изображение той иилане', что наговорила в запоминающее животное. Вейнте' выключила угункшаа, едва Энге вошла, и взяла в руку каменный наконечник копья, лежавший рядом.
— Приблизься, — приказала она.
Энге подчинилась. Схватив каменное лезвие, Вейнте' замахнулась им… Энге не дрогнула, не отшатнулась. Вейнте' схватила ее за руку.
— В тебе нет страха, — сказала она, — но ты видишь, как остер этот камень, он не хуже наших струнных ножей.
Она сняла живые путы, и руки пленницы освободились. Энге осторожно потерла кожу.
— Ты освобождаешь нас всех? — спросила она.
— Не будь слишком жадной. Только тебя, мне необходимы твои знания.
— Я не стану помогать тебе убивать.
— Этого от тебя и не требуется. С убийствами закончено.
На время, подумала она, понимая, что об этом Энге лучше не говорить. Солгать она не могла, сама идея лжи была ей абсолютно чужда, как и всем иилане'. Невозможно лгать, когда каждое движение тела выдает тебя. Иилане' могли утаить свои мысли, только умолчав о них. И в такой скрытности Вейнте' была весьма опытна. Теперь она прибегла к ней потому, что нуждалась в помощи Энге: пришло время учиться.
— Когда-то ты, кажется, занималась языками?
— Ты знаешь это, мы занимались вместе с Иилеспен, я была ее первой ученицей.
— Была. Первой и лучшей. Прежде чем тебе в голову пролезла гниль. Я помню, ты наблюдала, как общаются дети, а иногда и сама прибегала ко всяким дурачествам, чтобы привлечь их внимание. Я знаю, ты даже подслушивала разговоры самцов. Это озадачивает меня. Слушать этих глупцов, глупейших из глупых… Что можно от них узнать?
— У них особый язык, они общаются на нем, когда нас нет поблизости…
— Я говорю не об этом. Я имею в виду — зачем изучать подобное? Какая разница, как они говорят?
— Это очень важно. Мы — это язык, язык — это мы. Нет языка — и мы немы. Ничем не лучше животных. Подобные размышления и исследования и подтолкнули меня к великой Угуненапсе и ее учению.
— Было бы куда лучше, если бы ты занималась лишь языком и не лезла, куда не следует. Те из нас, кто становятся иилане', должны, вырастая, научиться говорить. Это факт, иначе ни тебя, ни меня не было бы здесь. Разве можно научить молодую разговаривать? Сама эта идея, на мой взгляд, отвратительна и глупа. Такое возможно?
— Возможно, — ответила Энге. — Я делала подобное. Это нелегко, большинство молодых не хотят ничего слушать, но такое возможно. Я использовала методику дрессировки лодок.