Пока Малсас< и ее свита выбирались из урукето, Вейнте' не двигалась, чтобы не выдать своих мыслей. Ей оставалось только надеяться, что истинные чувства удастся спрятать под формальными интонациями и жестами.
— Приветствую тебя в Гендаси, эйстаа, приветствую в Алпеасаке, — проговорила Вейнте', сопровождая приветствие жестами удовольствия от прибытия эйстаа и глубокой благодарности.
— И я рада оказаться в Алпеасаке, — ответила Малсас< столь же официально.
Согласно этикету в знак расположения нужно было быстро приоткрыть рот и показать зубы. Но эйстаа не закрывала рот несколько дольше положенного. Этот знак легкого неудовольствия был для Вейнте' достаточным предупреждением, другого не требовалось. Вейнте' уважали за ее труд, но незаменимых нет, поэтому она, предупредительно потупившись, выбросила из головы и коварство, и ревность.
Краткий обмен знаками быль столь недолгим, что прочие иилане' его не заметили. Не их дело интересоваться взаимоотношениями высочайших. Прежде чем заговорить вновь, Малсас< велела помощницам и фарги отойти подальше, чтобы разговор не подглядели или не подслушали по пути в город.
— Прошлая зима была холодной, но эта еще холоднее. Когда настало лето, ни молодежь, ни фарги из Соромсета не попросились в Инегбан. Когда чуть потеплело, я послала отряд охотниц в этот город. Он умер. Соромсет больше не существует. Он умер, словно Эритпе, листья на городе умерли, птицы-трупоеды расклевывают кости живших там иилане'. Жив один Инегбан, но с каждой зимой холод пододвигается ближе. Стада уменьшаются. Скоро настанет голод.
— Алпеасак ждет.
— Он должен ждать… своего времени. Нужно расширять поля, умножать стада. А мы должны разводить урукето. Труд этот велик, мы опоздали с началом. Есть надежда, что новая порода окажется удачнее. Они будут поменьше, чем это огромное существо, в котором я прибыла, они быстрее растут. Их нужно вырастить, чтобы переселить весь город за одно лето. А теперь покажи мне Алпеасак…
— Вот он. — Вейнте' показала на стволы и покрытые прожилками ветви — решетчатые полы города, со всех сторон окружавшего гавань.
Дождь прекратился, показалось солнце, на листве поблескивали капли. Малсас< жестом выразила одобрение. Вейнте' широко повела рукой.
— За городом — поля. Их уже наполняют звери, полезные и приятные для глаза.
Вейнте' жестом приказала вооруженным стражницам идти впереди: они направлялись через пастбище к внешним полям. В просветах между стволами виднелись гигантские туши урукубов, объедавших зеленые листья на окраине джунглей, доносился стук больших булыжников, перемалывавших пищу в желудках этих огромных созданий. Некоторое время Малсас< молча наслаждалась зрелищем, потом повернула назад, к центру города.
— Ты хорошо устроила, Вейнте', — произнесла она так, чтобы следовавшие за ними могли услышать ее слова. — Ты все сделала правильно.
Благодарный жест Вейнте' был исполнен искренности сверх всех ритуалов. Похвала и одобрение эйстаа, высказанные в присутствии иилане' — перед подобным отличием вся ее ревность и недовольство исчезли без следа. В этот миг она не раздумывая последовала бы по приказу Малсас< на верную смерть. Высочайшие позволили свите приблизиться, чтобы слушать и учиться: другого способа учиться и запоминать не было. Когда они миновали Стену Истории, разговор вновь обратился к более мрачным вещам, ведь история, запечатленная здесь, — повесть о смерти.
Окружая родильные пляжи, стена отделяла от них амбесид. Глубоко утопали в ней символы, имевшие когда-то глубокий смысл и значение. В стену были вплетены останки древних животных. Неужели иилане' действительно разводили раньше таких огромных крабов? Говорят, они в океане защищали самцов. Было такое, но когда?.. Уже от яйца времен иилане' не видели подобных существ. Покрытые шипами лианы и терновники и теперь использовали как когда-то встарь… А гигантские панцири скорпионов? О таких давно никто не слыхал, но древние экзоскелеты тщательно сохраняли, ими восхищались и с великой осторожностью сняли когда-то со стены в Инегбане и доставили сюда в знак преемственности.
В стене запечатлена была и живая история: около входа со стороны пляжей в нее были вплетены тела мертвых хесотсанов, а рядом с ними — зубастые черепа хищников, охотничьи трофеи.
В самом конце пустыми глазами глядел круглый череп, выбеленный солнцем. Его окружали наконечники копий, острые каменные лезвия. Заметив редкость, Малсас< остановилась перед ними и потребовала объяснить, что это такое.