У нас с Опал установились сердечные отношения.
Она ухаживала за своим двориком, а я — за своим. Мы часто обедали вместе и вообще часто виделись в течение дня. Однажды, когда она сообразила, что я пропадаю на почте, она подошла к моему окошку и попросила марку для письма. Деньги у нее были. Я продал ей марку. Она взяла ее и сказала:
— Спасибо, что так аккуратно обрезали края. У меня всегда с этим проблема — или оставлю лишнее, или испорчу марку. Очень любезно с вашей стороны, сэр.
С этими словами она ушла.
Мне было настолько приятно, что я даже не подумал, куда она собирается посылать письмо.
И кому.
Как-то раз Опал приготовила к обеду жареных цыплят. В магазине оставался приличный запас продуктов, достаточно, чтобы мы долго ни в чем не нуждались. Я, конечно, удивлялся, как получается, что молоко всегда свежее, а мясо парное. Почему есть свет и вода, кто убирает улицы и вывозит мусор? Я ни разу не видел, как это делается, но, очевидно, новый порядок вещей это предусматривал, и я перестал волноваться.
Послушайте: до смерти, когда мир был еще здесь, я водил почтовый грузовик и свою «хонду». Я понятия не имел, как устроены эти машины. Все, что мне приходилось делать, — это время от времени протирать свечи и заправлять бензобак. Я ни о чем не волновался, потому что все работало и так. Вот и вся премудрость. Когда что-нибудь начинало ломаться, тогда и надо было задумываться о том, что и как устроено. Но ничего не ломалось. Вот и все, что можно по этому поводу сказать. Вы бы вели себя точно так же.
В общем, мы поели жареных цыплят, которые мне весьма понравились, ибо были приготовлены именно так, как я люблю: с темной золотистой корочкой, сухие, без жирной пленки, после которой зубы кажутся грязными.
И выпили немного вина.
Я вообще-то пью мало, не люблю. Но вина мы выпили.
Ну и я вроде как немного опьянел. Чуть-чуть. И попытался к ней прикоснуться. А она была холодной. Очень холодной. Очень, очень холодной. И закричала на меня:
— Никогда не смей ко мне прикасаться!
Это произошло за две недели до того, как она призналась, что любит меня и хочет стать моею. Я спросил ее, что она имеет в виду — "стать моею", потому что никогда не стремился никем владеть. Да и она, насколько я понимал, не хотела быть ничьей собственностью — и вот, на тебе!
— Я люблю тебя и хочу остаться с тобой.
— Идти все равно некуда.
— Я не об этом. Мы можем жить рядом и не видеть друг друга. А я хочу делить с тобой этот мир.
— Даже не знаю, что сказать, — пробормотал я.
Мне хотелось того же, но я боялся, что она скоро от меня устанет, и что тогда? Наша ситуация несколько отличалась от привычной модели, если вы следите за моим рассказом.
Вот. Она рассердилась и ушла, хлопнув дверью.
Я подождал несколько минут, дал ей остыть и пошел следом. Она дошла до границы мира и продолжала идти дальше. Полагаю, она не знала, что я за ней следил.
Я вернулся домой и лег.
Когда она вернулась спустя часа два, я спросил:
— Кто, черт побери, ты такая?
Она еще злилась, ох как злилась.
— А ты кто такой, черт побери?
— Я знаю, кто я, — огрызнулся я, тоже теряя терпение, — а вот ты кто такая? Я видел, как ты вышла за край. Я так не умею.
— Это уже зависит от способностей. Кому-то дано, кому-то нет. Придется тебе с этим мириться!
Довольно нахальный ответ, надо сказать.
— Я первый здесь оказался!
— Индейцы тоже этим хвастались, посмотри, что с ними стало!
— Так что, ты, что ли, все это сделала, будь оно проклято!
Тут она пошла вразнос и заорала что есть силы:
— Да, бестолковый, ничтожный клоун, это я все сделала! Я уничтожила мир. Что, интересно, ты теперь скажешь?
Я был настолько ошеломлен, что не сказал ничего.
Я не думал, что это все она, но после ее признания растерялся. Подойдя к ней, я схватил ее за плечи. От нее веяло холодом.
— Ты не человек.
— Да пошел ты к черту, идиот! Я такой же человек, как и ты. Еще человечнее.
— Ты лучше мне все объясни, — произнес я с нотками угрозы. — А то…
— А то что, ничтожество? Я могу стереть этот последний огрызок вместе с тобой и всем барахлом и снова останусь одна, как раньше, до того как я все это сделала.
— Ты это сделала?
— Да, сделала. Сдула. Просто так села, сунула в рот большой палец и сказала: "Пусть все исчезнет, кроме Юджина Гаррисона, где бы он ни находился, меня и крошечного городишки, где мы могли бы быть вместе".