Оставалось всего метров шесть… Я решил передохнуть.
Мне было видно выражение лица Бейла: замешательство, искривленные, стиснутые губы. Он прицелился мне в ноги и дважды выстрелил. Одна пуля зацепила носок моего правого ботинка, другая попала в землю. Теперь уже я подошел почти вплотную к своему противнику. Мне хотелось кое-что сказать Бейлу, но я не смог. Неожиданно он отступил еще на шаг, поднял оружие на уровень моей груди и нажал на курок. Раздался слабый щелчок. Бейл недоуменно посмотрел на свой пистолет.
Я швырнул свой к его ногам. Сжал ладонь в кулак и сильно ударил его в челюсть. Он покачнулся, а я повернулся и зашагал навстречу Герману, Рихтгофену и спешащему ко мне врачу.
– Боже праведный, – Герман, задыхаясь, схватил мою руку и стал ее жать. – Никто никогда не поверит в это.
– Если вашей целью было выставить инспектора Бейла полнейшим дураком, – сказал Рихтгофен, сверкая глазами, – то вы добились непревзойденного успеха. Я думаю, что вы заставили его уважать вас!
Ко мне подошел врач.
– Господа, я должен осмотреть рану.
Возле меня поставили табурет, и я благодарно опустился на него, вытянув ногу.
Врач ворчал, разрезая одежду. Он наслаждался каждой минутой этого врачевания По-моему, док был романтиком.
В моем мозгу закопошилась одна мысль. Я открыл глаза. По траве ко мне приближалась Барбро. Лучи зари играли на ее золотых волосах. Я осознал, что я хотел сказать.
– Герман, – обратился я к Берингу, – мне необходимо немного поспать, но прежде, я думаю, мне следует сказать, что я согласен выполнить ваше поручение. Думаю, что я неплохо позабавился в вашем мире и должен заплатить за полученное удовольствие.
– Спокойно, Брайан, – сказал Рихтгофен, улаживающий что-то с секундантами Бейла. – Сейчас нет нужды думать об этом.
– И все же я хочу, чтобы вы знали – я согласен!
Барбро склонилась надо мной.
– Брайан, – спросила она, – вы не сильно ранены?
Она была встревожена.
Я улыбнулся ей и взял за руку.
– Могу поспорить, вы сейчас думаете, что ранен я случайно. На самом же деле у меня бывают дни, когда я как следует расшибаюсь. По-моему, эти дни как раз наступили…
Она, опустившись на колени, сжала мою руку.
– Вам, должно быть, очень больно, если вы говорите так дурашливо, – сказала она с горечью. – Я было подумала, что Бейл совсем потерял голову. – Она обратилась к врачу: – Помогите ему, доктор Блюм.
– Вы счастливчик, полковник, – пробурчал врач, тыча пальцем в рану на боку. – Ребро не треснуло. Через несколько дней у вас будет лишь небольшой шрам и синяк на память.
Я сжал руку Барбро.
– Помогите мне, дорогая.
Беринг подставил мне свое плечо.
– Вам сейчас нужен долгий сон, – сказал он.
Я был готов ко всему.
Глава VII
Я попробовал расслабиться, но в тесной кабине шаттла это было сложно. Передо мной сидел оператор, склонившийся над освещенным пультом. Он внимательно всматривался в показания приборов и щелкал тумблерами на панели, напоминающей миниатюрный компьютер. Беззвучная вибрация наполняла воздух.
Я заерзал, пытаясь найти удобное положение. Мои полуисцеленные шея и бок снова заныли. Разрозненные фрагменты бесконечного инструктажа последних десяти дней пронеслись в памяти. Имперской Разведке не удалось раздобыть материалы о маршале Байарде в необходимом количестве. Однако их было больше, чем мог воспринять мой мозг. Я надеялся, что сеансы гипноза, которым я подвергался каждую ночь в течение недели, введут в мой мозг нужные знания на таком уровне, что они сами выскочат в случае необходимости.
Байард был человеком, окруженным тайной даже для своих приближенных. Его редко видели, часто он появлялся только на телеэкранах, которые недоумевающие имперские разведчики считали чем-то вроде рисовальных аппаратов. Я попытался объяснить им, что телевидение широко распространено в моем мире, но они так и не уразумели этого.
Последние три ночи мне дали хорошо выспаться, но каждый день я занимался физической подготовкой. Раны мои заживали хорошо, так что я был физически готов к рискованному предприятию; морально, однако, я чувствовал себя усталым, стремился наконец-то взяться за дело и столкнуться с тем, что мне уготовано судьбой. Достаточно слов, теперь я хотел действовать.
Я проверил свою экипировку. На мне был военный китель – точь-в-точь китель с портрета Байарда. Поскольку не было сведений, как он одевается ниже пояса, я предложил тускло-коричневые брюки, такого же цвета, как и френч французской офицерской формы.
По моему совету мы не нацепили ордена и ленты, изображенные на снимке. Я не думал, что он носит их в своих апартаментах в обычной обстановке. По этой же причине воротник был расстегнут и галстук ослаблен.
Меня держали на диете из тощих бифштексов, заставляя похудеть. Специалист по волосам делал мне дважды в день интенсивный массаж кожи головы и настоял, чтобы я не мыл голову. Это должно было стимулировать рост волос, ибо диктатор носил длинные волосы.
К моему поясу был пристегнут сетчатый подсумок, в который поместили передатчик. Мы решили, что лучше пусть он будет на виду, чем безуспешно пытаться запрятать его куда-нибудь. Микрофон был вплетен в широкие позументы на отворотах. В бумажнике лежала толстая пачка ассигнаций ИД государства.