Эта не часто используемая лестница, вероятно, вела к какому-нибудь выходу. Я продолжал спускаться, проверяя по дороге каждую дверь. Все они были заперты. Я подумал, что это хороший знак. Лестница оказалась тупиком, заполненным бочонками и заплесневелыми картонными коробками. Я поднялся на один пролет выше и прислушался. За дверью были слышны громкие голоса и топот. Я вспомнил, что, согласно планам дворца, этот выход на лестницу был рядом с главным входом в старый дворец. Было похоже, что я попал в ловушку.
Я снова спустился вниз, отодвинул один из бочонков и взглянул на стенку за ним. Виднелся край дверной панели. Я отодвинул другой бочонок и обнаружил ручку, но она не поддавалась.
Я подумал: насколько сильно можно шуметь, чтобы меня не услышали? И решил, что на многое рассчитывать не приходится. Единственная возможность спасения могла заключаться в коробках. Я отодвинул верх одной из них и заглянул внутрь. Она была заполнена заплесневелыми бухгалтерскими книгами. Пользы от них не было никакой.
Следующая коробка была получше. Старая кухонная посуда, сосуды, миски. Я нашел большой нож для разделки мяса и просунул его в щелку двери. Но она была прочна, как будто должна была защищать ни больше ни меньше, как вход в банк. Я попробовал еще раз, дверь не могла быть очень крепкой, но на мое несчастье…
Пришлось отступить. Может быть, единственное, что оставалось сделать – это отбросить всякую осторожность и попытаться взломать филенку. Я оперся плечом, отыскивая наиболее подходящее для этого место – и отпрянул к стене, держа в руке пистолет.
Медленно, очень осторожно, дверная ручка поворачивалась…
Глава VIII
Я был на грани паники, так сильно на меня подействовала ловушка, в которой я оказался. Я не знал, что делать. У меня была тьма инструкций, как действовать после устранения диктатора, но не было никаких, как прикрыть свое отступление в случае неудачи.
Раздался скрип, и с двери посыпалась пыль. Я отошел как можно дальше и ждал. Возникшее было желание выстрелить я, правда, тут же подавил. Сейчас было важно только одно – ждать и смотреть.
Дверь слегка приоткрылась. Мне это совсем не понравилось – меня осматривали, а я сам ничего не мог разглядеть. Хорошо, что у меня был вид безоружного человека – крохотный пистолет надежно спрятан в моей руке. Но было ли это преимуществом? Я не знал.
Неопределенность не правилась мне.
– Нехорошо, – сказал я. – Вы устроили сквозняк. Идите сюда!
Я говорил с гортанным парижским акцентом, который слышал наверху.
Дверь открылась шире, и за ней появился парень с испачканным сажей лицом. Он щурился и глядел наверх, на лестницу. Мотнув головой назад, он произнес:
– Сюда, пожалуйста, – голос у него был довольно хриплый.
В данных обстоятельствах я не видел причин отказываться. Я прошел мимо бочонков и, наклонившись, нырнул в низкий дверной проем. Как только человек закрыл дверь, я вернул пистолет на прежнее место в рукаве.
Мы стояли в сыром мощеном туннеле, освещаемом электрическим фонарем.
Я не хотел, чтобы он видел мое лицо, поэтому повернулся спиной к свету.
– Кто вы? – поинтересовался я.
Парень протиснулся вперед и подхватил фонарь, едва взглянув на меня.
– Я – человек немногословный, – сказал он. – Я не люблю задавать вопросы и не люблю отвечать на них. Идемте.
Я не мог позволить себе спорить по этому поводу и последовал за ним. Мы прошли по проходу, затем спустились вниз и очутились в темном помещении без окон.
За поломанным столом, на котором потрескивала горящая свеча, сидели двое мужчин и темноволосая девушка.
– Все в порядке, Миче, – сказал мой проводник. – Вот этот голубок.
Миче развалился на стуле и дал знак, чтобы я подошел к нему. Он взял что-то со стола, похожее на нож для разрезания бумаг, и стал ковыряться в зубах, косясь на меня.
Я решил не подходить слишком близко к столу.
– Судя по форме, один из этой псарни, – сказал он. – В чем дело, ты укусил кормившую тебя руку? – Человек весело засмеялся.
Я промолчал, думая, что надо дать ему возможность высказаться, если уж ему так хочется этого.
– Судя по шнуркам, – унтер-офицер, – продолжал он. – Что ж, там, наверху, будет очень интересно узнать, куда ты делся? – Тон его изменился. – Выкладывай, почему ты в бегах?
– Пусть этот мундир не беспокоит вас, – начал я. – Давайте считать, что я одолжил его. Тем, наверху, мой вид не очень-то понравился.
В этот момент в разговор вступил второй из сидевших:
– А ну, парень, подойди поближе к свету.
Я не решился упираться, и вышел вперед, прямо к столу, и чтобы быть уверенным, что они поймут мой замысел, поднял свечу и осветил ею лицо.
Миче так и застыл с ножом в руке. Девушка стремительно вскочила и перекрестилась. Другой мужчина, как завороженный, уставился на меня. Все получилось весьма внушительно. Я поставил свечу назад на стол и небрежно сел на пустой стул.
– Возможно, вы можете сказать мне, – я говорил негромко, но твердо, – почему мне не удалось обмануть их?