Вероятно, распоряжений следить за человеком, переодетым в офицерскую форму, не поступало. Я не знал, что успел сказать Морис по телефону, когда звонил своим людям, но инцидент у ворот указывал на то, что предупреждения обо мне не было.
Я приостановился. Может быть, лучше все-таки зайти в харчевню, заказать выпить и послушать, о чем говорят? Ничего угрожающего вокруг не было заметно.
Я вернулся на пятьдесят шагов назад и быстро вошел в бистро, едва различая в полумраке расположение столиков и стульев. Окна были занавешены. Я прищурился, отыскивая стойку.
У стойки маячил какой-то парень.
– Красного вина, – сказал я.
Бармен поставил стакан, который он как раз протирал, на стойку и наполнил его из жестяного кувшина. Я попробовал вино. Вкус его был ужасным. Догадываясь, что хорошие манеры здесь не в чести, я выплюнул вино на пол.
Оттолкнув от себя стакан, я сказал:
– Я просил вина, а не выжимок из этого ковра, парень. – Положив на стойку тысячефранковую ассигнацию, я ждал.
Бармен, поворчав, куда-то вышел и вскоре вернулся с запечатанной бутылкой и бокалом. Вынув пробку и до половины наполнив бокал, он протянул его мне. Тысячефранковую бумажку он положил в карман, и не думая давать сдачу.
Я попробовал вино – оно было не очень плохим. Я стоял, потягивая вино, и ждал, пока мое зрение окончательно адаптируется к царящему здесь полумраку. Бармен отошел и, чертыхаясь, стал орудовать возле груды поставленных друг на друга ящиков.
У меня не было четкого плана дальнейших действий. Даже если мне и удастся отыскать уцелевших после облавы членов Организации… Самое главное – это узнать, что было неверным в моей одежде. А вот потом можно было бы и воспользоваться помощью Организации для повторного проникновения во дворец.
Правда, я всегда мог бы обратиться за помощью через коммуникатор. Но это было не по мне. Пока оставалась хоть толика надежды, отступать было нельзя!
В дверях появился человек, закрыв собой свет. Он подошел к стойке бара. Бармен не обратил на него внимания.
Через дверь вошли еще двое, прошли мимо меня и облокотились о стойку рядом. Бармен продолжал возиться с ящиками, игнорируя новых клиентов. Меня начало это удивлять.
Человек, который вошел первым, пододвинулся ко мне поближе.
– Эй, ты! – сказал он, кивнув в сторону городских ворот. – Слышал ли ты там стрельбу?
Это был странный вопрос. Я бы удивился, если бы звук выстрелов был слышен снаружи городской стены. Я пробормотал что-то невразумительное.
– За кем это гнались? Ты случайно не знаешь?
Я захотел рассмотреть лицо говорящего, но оно было в тени.
Он был худым, костлявым мужчиной и стоял, опираясь на стойку.
– Почему это я должен знать, по кому там стреляли? – пожал я плечами.
– Не слишком ли тебе жарко в этом бурнусе, парень? – спросил незнакомец и потянулся к моему плащу. Я сделал шаг назад, и две пары рук обвили меня сзади двойным захватом.
Человек приоткрыл мой плащ.
– Вшивый герцогский прихвостень! – крикнул он и ударил меня по губам тыльной стороной ладони. Во рту сразу же появился привкус крови.
– Ищи у него оружие, ребята, – сказал другой, обходя меня сзади.
Этого я еще здесь не видел. Теперь я уже не знал, сколько человек было в комнате.
Человек сорвал с меня плащ и закричал:
– Смотрите на него. Мы захватили паршивого генерала.
Он засунул палец под верхнюю часть расшитого ворота и с силой дернул за лацкан. Тот оборвался, но не до конца. Тогда я начал вырываться – ради золотой тесьмы они могли оборвать мой коммуникатор. Я не очень-то надеялся на то, что мне удастся освободиться, но, может быть, несколько хороших пинков отвлекут их? Я размахнулся и ударил костлявого незнакомца в колено. Он завопил от боли и отскочил, замахнувшись. Я отпрянул, и удар едва коснулся моей головы. Я изо всех сил рванулся назад, стараясь повалить тех, кто сзади.
– Держите его, – закричал костлявый. Он подбежал ближе и ударил кулаком в живот. Я почувствовал страшную боль.
Меня подтащили к стене и прижали к ней, разведя руки в стороны. Один из парней подступил ко мне с ножом в руке. Я пытался отдышаться, извиваясь под весом мучителей. Парень схватил меня за волосы, и на мгновение мне показалось, что он перережет мне горло. Но вместо этого он стал отрезать лацкан, ругаясь, когда лезвие царапнуло провод.
– Обрежь пуговицы тоже, Красавчик Джо, – предложил чей-то сиплый голос.
Боль немного утихла, и я осел, показывая, что совсем ослаб, хотя на самом деле чувствовал себя лучше. Коммуникатор исчез, во всяком случае передатчик. Единственное, что я теперь пытался спасти – это свою жизнь.