— Ничего, все будет нормально, — успокоил его Блэйн. — Может, опоздаешь на день-другой, но доехать мы доедем.
Райли вытер лицо вылинявшим, когда-то красным платком.
— Тут не только грузовик угробишь, — сказал он. — Тут и сам рехнешься от страха.
Это верно, подумал Блэйн, Райли весь пропитан страхом, страх проник ему в кровь и плоть.
И притом он не производит впечатления человека, который просто с детства запуган зверинцем ужасов и кошмаров и продолжает и в зрелом возрасте с легкостью вызывать в своем воображении все эти древние ужасы. Нет, тут что-то более реальное, чем отзвуки детских ночных кошмаров.
Блэйну его попутчик казался причудливым экспонатом из средневекового паноптикума. Человек, который боится темноты и существ, по его представлению обитающих в ней! Человек, который верит, что его защитят намалеванные кабалистические знаки и дробовик, заряженный серебряной картечью! Блэйну приходилось слышать о подобных людях, но воочию до сих пор он их не видел. А если таковые и были среди его знакомых по «Фишхуку», то они искусно и тщательно скрывали свои взгляды.
Но как Блэйн поражался Райли, так и Райли не переставал удивляться Блэйну.
— Тебе не страшно? — допытывался он. Блэйн качал головой.
— Ты что, не веришь в нечистую силу?
— Всегда считал это детскими сказками, — отвечал Блэйн.
Тогда Райли начинал убеждать его:
— Это не сказки, приятель, можешь мне поверить. Я встречал столько людей и слышал столько историй, что знаю наверняка. Когда я был еще мальчишкой, у нас в Индиане жил один старик. Однажды его нашли висящим на заборе, у него было перерезано горло, а вокруг тела были следы копыт, и стоял запах серы…
Если не поверишь в эту сказку, найдется другая, не менее жуткая, загадочная, окутанная мраком древности.
— Тебе хорошо, — сказал Блэйну Райли. — Ты их не боишься, и, может быть, они тебя не тронут. Собака кусает бегущего, но лижет руку тому, кто ее не боится.
— Тогда все просто, — заметил Блэйн. — Перестань бояться.
Но давать такой совет человеку вроде Райли было бесполезно.
Каждую ночь, когда Блэйн вел машину, Райли, дрожа от страха и судорожно сжимая ружье с серебряной картечью, вглядывался в темноту.
Все, что им встречалось по пути, — перебегающая дорогу лиса, сова, пролетевшая рядом, любая мелькнувшая у обочины тень, — все превращалось в ночные призраки, а вой койотов становился завыванием нечисти, вышедшей на поиски жертвы.
Но не все было только плодом больной фантазии Райли. Однажды им встретилась тень в форме человека, но уже не человек, — она вращалась и изгибалась в ленивом танце на высокой ветке над лесной порослью; они проехали обугленные развалины фермы, черный дымоход которой, как вытянутый обвиняющий палец, указывал в небо. Как-то раз, когда Райли возился с поржавевшими свечами, Блэйн отправился вверх по ручью, чтоб найти родник, и заметил вдали дымок небольшого костра. Они слишком поздно услышали его шаги, и Блэйн успел заметить их тени, взмывшие вверх по заросшему лесом откосу скалы.
На вытоптанной лужайке рядом с костром лежала опрокинутая сковорода, четыре наполовину поджаренные форели валялись на примятой траве рядом со стегаными ватными одеялами.
На случай дождя стоял грубо сложенный шалаш.
Блэйн опустился на колени рядом с костром и поправил сковороду. Затем положил на сковороду рыбу, предварительно очистив ее от приставших веточек и травинок.
Сначала он думал позвать беглецов, сказать, что не надо прятаться, потом понял, что это бесполезно, — доверия от них ждать уже поздно.
Потому что они — дичь. Загнанная дичь в тех самых Соединенных Штатах, где когда-то так ценили свободу, где в свое время столько говорилось о правах человека!
Он стоял на коленях, разрываясь от гнева и жалости, чувствуя, как начинает щипать в глазах. Он потер глаза кулаком, и мокрые костяшки оставили на лице грязные полосы.
Он постоял так еще немного, затем поднялся и пошел обратно, позабыв, что искал родник, который был наверняка уже совсем рядом.
Райли о тех, кого он встретил, Блэйн не стал говорить.
Они пересекали пустыни, пробирались через горы и наконец выехали на бескрайние просторы плоскогорья, где носился только ветер, не встречая на пути своем ни деревца, ни холма.
Блэйн, расслабившись, отдыхал на сиденье рядом с Райли. Солнце разогревало сухой ветер, и к северу, над пересохшим руслом реки, песчаные духи кружили смерчи.
Крепко вцепившись в руль, ссутулившись, Райли вел фургон. На лице у него было написано напряжение, временами его щеку подергивал нервный тик.
Этот человек, подумал Блэйн, боится даже днем, даже при свете дня он не прекращает свою схватку с темнотой.
«А не связано ли это с грузом, который мы везем?» — предположил Блэйн. Ни разу за весь путь Райли не обмолвился о своем грузе, ни разу не проверил его. На задней двери фургона висел тяжелый амбарный замок, издающий угрюмое бряцанье каждый раз, когда машина подпрыгивала на ухабах.
Раз или два Блэйн уже собирался спросить Райли, но что-то останавливало его. О том, что этой темы лучше не касаться, говорили ему не поступки или слова Райли, а какая-то его подчеркнутая небрежность.
«А потом, — решил Блэйн, — меня это не касается. Какое мне дело, что там, в фургоне. Для меня главное — сам грузовик, каждый поворот колеса которого приближает к цели».
— Если сегодня ночью мы поднажмем, к утру будем на реке, — сказал Райли.
— На Миссури? Райли кивнул:
— Если не сломаемся. И если сможем держать скорость.
Но в эту ночь они повстречали ведьм.
Глава 14
Сперва они заметили что-то темное, мелькнувшее над дорогой в пучке света фар, потом увидели их, летящих в лунном свете. Собственно, они не летели, поскольку у них не было крыльев, а двигались по воздуху, как рыба плывет в воде, с грациозностью, свойственной только летающим существам.
В первый момент это можно было принять за мельтешение бабочек в луче света или бесшумный бросок на добычу ночного крылатого хищника, но только в первый момент, когда разум не мог преодолеть убеждения, что этого не может быть; но тут же не осталось никаких сомнений в том, что они увидели.
Они увидели летающих людей. Левитаторы, подумал один. Ведьмы, летящие на шабаш, решил другой.
Увидев, что Райли высунул ствол ружья в открытое окно, Блэйн ударил по тормозам.
Райли спустил курок, и звук выстрела в кабине прозвучал оглушительней грома.
Машину занесло, и она остановилась поперек дороги. Дернув Райли за плечо, Блэйн вывел его из равновесия, а другой рукой вырвал у него ружье.
Он взглянул на Райли: на лице у того был написан смертельный ужас. Его челюсть ходила беззвучно вверх-вниз, как у марионетки, в углах рта выступила пена. Глаза его бешено вращались, а лицо превратилось в уродливую маску от сведенных судорогой мышц. Скрюченные пальцы тянулись к ружью.
— Прекрати! — заорал Блэйн. — Это всего лишь левитаторы.
Слово ничего не значило для Райли. Страх грохотал у него в мозгу, заглушая разум и логику.
Уже обращаясь к Райли, Блэйн понял, что слышит голоса, беззвучный хор голосов, обращающихся к нему из ночи.
— Друг, один из нас ранен (алая струйка по мускулистому плечу) — не сильно. А где ружье? (Ружье с печально обвислым стволом.) Все в порядке — ружье у нашего друга. Теперь займемся этим. (Загнанная в угол, рычащая собака; скунс с поднятым хвостом; готовая к броску, свернувшаяся в кольцо гремучая змея.)
— Стойте! — закричал Блэйн. — Подождите! Опасности больше нет. Он не будет стрелять.
Нажав локтем на ручку замка, он распахнул дверь и, оттолкнув Райли, вывалился из кабины, держа в руках ружье. Блэйн переломил дробовик, и патроны выпали; отбросив ружье на дорогу, он облокотился на автомобиль.