Шофер аэротакси открыл дверцу машины и отсалютовал.
— Куда прикажете, сэр?
Уилсон ввалился в такси, заплетающимся языком промямлил адрес, и машина влилась в поток городского транспорта.
Потом, нашарив непослушными руками ключ, Уилсон несколько минут возился, отпирая двери своего номера. Наконец замок щелкнул, дверь распахнулась. Трясущийся палец нашел выключатель, и комнату залил яркий свет.
Уилсон вздохнул с облегчением. Здесь, в своем номере, он чувствовал себя в безопасности. Это его дом, его убежище…
За спиной раздался тихий, еле слышный смешок. Уилсон резко повернулся — и, ослепленный светом, сначала ничего не увидел. А затем заметил, как что-то шевельнулось у окна, что-то серое и смутное, словно клубящаяся туманная пелена.
Привалившись к стене, Уилсон смотрел, как сгущается эта пелена, принимая очертания человеческой фигуры. Наконец туман затвердел и образовал человеческое лицо — суровое лицо, без малейших признаков веселья, с горящими от гнева глазами.
— Маннинг! — вскрикнул Уилсон. — Маннинг!
Он метнулся к двери, но серая фигура неправдоподобно быстрым прыжком, будто сгусток пара, подхваченный ветром, загородила ему дорогу.
— Куда ты так спешишь? — с издевкой спросил Маннинг. — Ты же меня не боишься, верно?
— Послушай, — простонал Уилсон, — я не думал, что все так обернется. Я просто устал от работы, Пейдж меня загонял. Мне надоели эти жалкие гроши, мне хотелось денег, много денег.
— И поэтому ты нас продал, — сказал Маннинг.
— Нет! — воскликнул Уилсон. — Я не хотел! Я даже не задумывался о последствиях!
— Так задумайся теперь, — сурово проговорил Маннинг. — И как следует задумайся. Где бы ты ни был, куда бы ни шел, что бы ни делал — знай, что я не спускаю с тебя глаз. Я не дам тебе покоя ни на секунду.
— Прошу тебя, — взмолился Уилсон, — пожалуйста, уйди, оставь меня! Я отдам тебе деньги… все, что осталось.
— Ты продал нас за двадцать тысяч. А мог, между прочим, потребовать двадцать миллионов. Чемберс заплатил бы, поскольку твое сообщение на самом деле стоит двадцати миллиардов.
Уилсон, хрипя и задыхаясь, бросил на пол пальто, попятился и, наткнувшись на кресло, неуклюже свалился в него, не спуская глаз с серой туманной фигуры.
— Подумай об этом, Уилсон, — насмешливо продолжал Маннинг. — Ты мог стать миллионером, даже миллиардером. И все сокровища, которые дает богатство, лежали бы у твоих ног. А ты продался за жалкие двадцать тысяч.
— Что же мне теперь делать? — со стоном выдохнул Уилсон.
Туманное лицо скривилось в усмешке.
— Не думаю, чтобы ты смог сделать еще что-нибудь. И прямо на глазах у Уилсона лицо начало таять: черты его размылись, растворились в струящейся дымке. Потом и она испарилась. В воздухе заискрилось слабое мерцание — и погасло.
Уилсон зашаркал к столу и схватил бутылку виски. Руки у него тряслись так сильно, что рядом с бокалом образовалась лужа. Он с трудом поднес бокал ко рту — и расплескал половину прямо на белую рубашку.
Глава 9
Людвиг Статсмен крепко сжал тонкие губы.
— Такой, значит, расклад, — сказал он. Спенсер Чемберс, сидя за столом, изучал своего собеседника. Статсмен напоминал ему волка — поджарого, жестокого и коварного. И даже наружность у него какая-то волчья: длинное худое лицо, маленькие блестящие глазки, бескровные тонкие губы… Но этот хищник не дожидается инструкций, а действует по своему усмотрению. И действует безошибочно, хотя и беспощадно.
— К чрезвычайным мерам, столь вами излюбленным, прошу вас прибегнуть лишь в самом крайнем случае, — предупредил Чемберс. — Если придется, мы ни перед чем не остановимся. Но не сейчас. Я хочу решить этот вопрос по возможности без шума. Пейдж и Маннинг — не такие люди, чье исчезновение могло бы пройти незамеченным. Начнется расследование, забегают ищейки — в общем, будет куча неприятностей.
— Понимаю, — кивнул Статсмен. — Конечно, лучше бы их записи просто пропали и кто-то бы их нашел. Вы, например. Скажем, в один прекрасный день они оказались бы у вас на столе.
Собеседники смерили друг друга долгими взглядами, скорее как враги, нежели как союзники.
— Не у меня, — буркнул Чемберс, — а у Крэйвена. Чтобы Крэйвен открыл эту новую энергию. Все открытия Крэйвена принадлежат «Межпланетной».
Президент встал из-за стола, выглянул в окно. Потом вернулся и вновь уселся на стул. Откинулся на спинку, сложил вместе кончики пальцев. Под усами промелькнула белозубая усмешка.
— Я о ваших делах ничего не знаю, — сказал он. — Ни про какую энергию материи слыхом не слыхал. Пусть Крэйвен ею занимается, это его проблема. Вы будете работать самостоятельно, вы и Крэйвен. А я вас не знаю и знать не желаю.
— Я всю жизнь работаю самостоятельно, — отрезал Статсмен и захлопнул челюсти, словно стальной капкан.
— Кстати, как поживает Юпитерианская конфедерация? — не без ехидства осведомился Чемберс. — Надеюсь, там все в порядке?
— Не совсем, — ответил Статсмен. — Народ до сих пор возмущается, не может забыть про Меллори.
— Но Меллори сидит в тюремном корабле! Сейчас он должен быть где-то возле Меркурия, если я не ошибаюсь.
— Они его не забыли, — покачал головой Статсмен. — Похоже, не сегодня-завтра там начнутся беспорядки.
— Мне это совсем не нравится, — вкрадчиво заметил Чемберс. — Боюсь, меня это сильно расстроит. Я специально послал вас туда, чтобы вы привели их в чувство.
— Беспорядки в конфедерации — сущая мелочь по сравнению с угрозой, о которой вы мне рассказали, — парировал Статсмен.
— Обе эти задачи я возлагаю на вас, — сказал Чемберс. — Уверен, что вы справитесь.
— Я справлюсь, — заявил, вставая, Статсмен.
— Я в этом не сомневаюсь, — отозвался Чемберс. Он стоял и глядел на дверь, которую Статсмен захлопнул за собой. Может быть, он допустил ошибку, вызвав Статсмена с Каллисто? Может, вообще не стоило прибегать к его услугам? Президента коробило от мысли о методах, которыми его подручный добивался цели. Бесчеловечных методах…
Чемберс медленно опустился на стул, лицо его ожесточилось. Он создал свою империю из множества миров, а такую империю без железного кулака не создашь. Он завоевывал дюйм за дюймом, подчинял себе планету за планетой, он силой устанавливал свою власть. А теперь его империи угрожают двое, открывшие более мощную силу. С этой угрозой должно быть покончено! И чем скорее, тем лучше.
Чемберс нажал на кнопку переговорного устройства.
— Да, мистер Чемберс? — откликнулась секретарша.
— Доктора Крэйвена ко мне, — приказал президент.
В кабинет, ссутулясь, вошел Крэйвен. Волосы, как всегда, всклокочены, глаза из-за толстых стекол настороженно буравят президента.
— Посылали за мной? — буркнул он, садясь в кресло.
— Посылал, — сказал Чемберс. — Выпьете что-нибудь?
— Нет. И курить не буду тоже.
Чемберс взял из ящичка длинную сигару, обрезал кончик и сунул ее в рот.
— Я человек занятой, — напомнил о себе Крэйвен. Президент, не спуская с ученого насмешливо прищуренных глаз, зажег спичку.
— Похоже, вы и впрямь сильно заняты, доктор. Но мне бы хотелось услышать что-нибудь поконкретнее.
— Через несколько дней, может, и услышите! — огрызнулся ученый. — Если оставите меня в покое и дадите работать.
— Насколько я знаю, вы все еще работаете над коллектором излучений? И как успехи?
— Пока не очень. Открытия не делаются по заказу, это вам не конвейер. Я тружусь дни и ночи, и, если проблема в принципе разрешима, я ее решу.
Чемберс просиял.
— Продолжайте трудиться. Но я хотел поговорить с вами о другом. Полагаю, вы слышали о том, что я потерял на Ранторской бирже кучу денег?
— Кое-что слышал, — ехидно ухмыльнулся Крэйвен.
— Я в этом не сомневался. — Чемберс помрачнел. — Похоже, весь мир уже знает о том, как Бен Рейл посадил Чемберса в лужу.