Вы чувствуете не тоску по дому, нет, вам чудится, будто дома у вас никогда и не было, будто внезапно разорвались все и всяческие связи. Разумеется, постепенно свыкаешься со своей участью — по крайней мере пытаешься свыкнуться, а получается ли — другой вопрос.
Мы вышли из корабля и ступили на поверхность Плутона. Первое, что удивило нас, — близость горизонта; на Луне он гораздо дальше. Мы сразу ощутили, что находимся на маленькой планете. Горизонт бросился нам в глаза даже раньше тех сооружений, что представлялись на фотографиях со спутника черными точками, тех, которые мы и прилетели исследовать. Да, сооружения или конструкции; слово «здания» к ним явно не подходило. Здания подразумевают замкнутое пространство, а здесь этого не было. Сооружения напоминали недостроенные купола: переплетение балок и опор, соединенных скобами и распорками. Впечатление было такое, будто кто-то взялся возводить их и не довел дело до конца. Всего конструкций насчитывалось три, причем одна значительно превосходила размерами две другие. Возможно, я несколько упростил картину: помимо балок и прочего, сооружения изобиловали деталями, которые, на наш взгляд, не несли никакой сколько-нибудь полезной нагрузки.
Мы постарались понять, что тут к чему. Для чего, к примеру, нужны канавки, испещрявшие поверхность планеты внутри сооружений? Канавки имели закругленные края и лично мне показались следами наподобие тех, какие оставляет в мороженом лопаточка продавца. Правда, какова должна быть лопаточка, если след от нее — около шести футов в поперечнике и три фута глубиной?
Именно тогда Тайлер как будто начал что-то соображать. Тайлер инженер, а потому мог бы разобраться во всем — как, впрочем, и мы с Орсоном, — едва очутившись на планете, но первый час вне стен корабля был для нас сущей мукой. Конечно, мы учились обращаться со скафандрами и не раз тренировались в них, однако сила тяжести на Плутоне оказалась еще ниже той, к которой нас готовили, так что какое-то время нам пришлось потратить на привыкание к ней. Кстати говоря, мы выяснили, высадившись на Плутоне, что все теоретические выкладки земных ученых никуда не годятся.
— Эта поверхность, — проговорил Тайлер, обращаясь ко мне. — С ней что-то не так.
— Мы же знали, что она гладкая, — возразил Орсон. — Фотографии не обманули.
— Настолько гладкая? — спросил Тайлер. — Настолько ровная? — Он повернулся ко мне. — Что скажет геолог?
— По-моему, в естественных условиях такое невозможно, — ответил я. — Любое возмущение недр приводит к изменению поверхности. Эрозии тут взяться неоткуда… Что же могло выровнять ее? Метеоритные дожди? Но вряд ли они здесь падают, да и потом, метеориты, наоборот, делают поверхность неровной, а не сглаживают ее.
Тайлер неуклюже опустился на колени и провел по поверхности рукой в перчатке. Даже в тусклом свете звезд можно было различить, что под ногами у него тонкий слой пыли.
— Посвети-ка сюда, — попросил Тайлер.
Орсон послушно навел фонарь. То место, которое слегка расчистил Тайлер, выделялось темным пятном на сером фоне.
— Космическая пыль, — заключил Тайлер.
— По идее ее тут должно быть всего ничего, — сказал Орсон.
— Верно, — отозвался Тайлер, — но за четыре миллиарда лет или около того накопилось, как видишь, достаточно. Это ведь не результат эрозии?
— Какая там эрозия, — хмыкнул я. — Мне кажется, Плутон — мертвая планета. Предположим, что у него была когда-то атмосфера: она испарилась из-за малой гравитации. Ни атмосферы, ни воды; что касается аккумуляции, сомневаюсь, что она вообще наличествовала — молекулы, похоже, здесь долго не задерживаются.
— А космическая пыль?
— Вот она могла задержаться. Возможно, мы столкнулись с некой разновидностью электростатического притяжения.
Тайлер вновь принялся смахивать пыль с поверхности.
— У нас есть бур? — справился он. — Ну, для забора образцов?
— Сейчас достану, — сказал Орсон, извлек бур из своего ранца и передал его Тайлеру. Тот установил его и нажал кнопку. Ясно видимый в луче света бур начал вращаться. Тайлер надавил сильнее.
— Крепкая, зараза, — буркнул он.
Бур вонзился в поверхность планеты. Дело шло туго. Наконец Тайлер отступился. Отверстие, проделанное буром, было весьма неглубоким, а кучка стружек — просто крохотной. Тайлер выключил двигатель.