— Тогда, сынок, дело куда интереснее, чем я думала. Хотя мне следовало бы знать. Ты так взволнован. Университетские не выбираются в мир по пустякам. Они сидят в укрытии и боятся собственной тени…
— Я был лесным бродягой, прежде чем пришел в университет, — сказал Кашинг. — Я провел в лесу пять лет, а теперь снова взялся за старое. Замучился картошку тяпать.
— О, какая бравада! — воскликнула Мэг. — Он меняет тяпку на лук и идет на запад, чтобы дать отпор наступающей орде. Или цель твоих поисков настолько важна, что тебе наплевать на набеги захватчиков?
— То, что я ищу, возможно, не более чем легенда, пустой шепот веков. Но ты говоришь, на нас наступает какая-то орда?
— Тебе-то, конечно, откуда знать? Забились там за свои стены и бормочете о прошлом, а что вокруг творится — знать не желаете.
— Там, в университете, мы слышали разговоры о захватчиках, которые, возможно, уже выступили в поход.
— И даже более того, — добавила Мэг. — Орда мчится сюда и растет на ходу. Их цель — этот город. Иначе с чего там вчера ночью били в барабаны?
— Я тоже думал об этом, — сказал Кашинг. — Но, разумеется, ничего не знал точно.
— А я их караулила, — сообщила Мэг. — Чтобы отправиться в путь при первом признаке их приближения. Потому что если они поймают старую Мэг, то повесят ее. Или сожгут. Или подвергнут это хрупкое тело другим пыткам и издевательствам. Они не любят ведьм, а мое имя им известно, хоть у меня и скромные способности.
— Но есть же городские жители, — сказал Кашинг. — Они пользовались твоей помощью. Сколько лет ты верой и правдой им служила. Тебе надо просто пойти к ним. Они защитят тебя.
Мэг сплюнула.
— Твое простодушие приводит меня в ужас, — сказала она. — Они сунут мне нож под ребра. Они меня не любят. Они меня ненавидят. Когда их охватывает слишком сильный страх, или жадность, или еще какое-нибудь чувство, непосильное для них, они приходят ко мне, умоляя о помощи. Но приходят лишь тогда, когда им больше некуда податься, поскольку считают, что могут замараться, имея дело с ведьмой. Они боятся меня, а потому ненавидят. Ненавидят, даже принимая мою помощь.
— Тогда тебе уже давно следовало бы убраться отсюда.
— Что-то меня не отпускало, — ответила она. — Несмотря на то что я знала: надо уходить. Даже понимая, что делаю глупость, я все равно осталась. Словно в ожидании чего-то. Я все размышляла, а теперь поняла. Возможно, мои способности больше, чем мне казалось. Я ждала, когда появится защитник, — и вот он появился.
— Да уж, черт возьми. Она вздернула подбородок.
— Я пойду с тобой. Можешь говорить что угодно, но я иду с тобой.
— Я отправляюсь на запад, — сказал Кашинг. — И ты со мной не пойдешь.
— Сначала мы двинемся на юг, — невозмутимо ответила Мэг. — Я знаю дорогу. Я покажу тебе, куда идти. На юг до реки, а потом — вверх по течению. Так мы будем в безопасности. Орда станет держаться холмов, потому что по речной долине идти трудно.
— Я пойду очень быстро, — предупредил Кашинг. — И ночью.
— У Мэг есть чары, — сказала она, — и способности, которые можно пустить в дело. Она умеет чувствовать чужие мысли.
Том покачал головой.
— У меня есть лошадь, — заявила она. — Не благородных кровей, конечно, но умная и добрая. Она может везти все наши пожитки.
— Я ношу свои пожитки за спиной.
— Я возьму в дорогу ветчину, шмат сала, муку, соль, одеяла и подзорную трубу.
— Что значит «подзорная труба»?
— Зрительная труба с двумя окулярами.
— Ты имеешь в виду бинокль?
— Он очень старый. Один человек пришел ко мне за помощью и расплатился этим биноклем.
— Бинокль бы пригодился, — признался Кашинг.
— Ну вот видишь. Я не буду тебя задерживать в пути. Я быстроногая. Впрочем, Энди — доходяга. Но пойдет так, что мы его и замечать не будем. Да и не оставишь ты, благородный искатель легенд, беспомощную женщину…
— Беспомощную! — фыркнул Кашинг.
— Парень, ты не можешь не понимать, что мы пригодимся друг другу. Ты с твоей удалью, да старая Мэг с ее способностями…
— Нет, — отрезал он.
— Пойдем в дом, — предложила она. — Там найдется пшеничная мука для оладий, кувшинчик сорго, а то и ломтик ветчины. За едой расскажешь мне, что ты ищешь, и мы помозгуем, как быть дальше.
— Ладно, отведаю твоих оладий, — сказал Том. — Но это ничего тебе не даст. Я не возьму тебя с собой.
Глава 8
Они выступили в путь, едва взошла луна. Кашинг шагал впереди, удивляясь, как это он согласился взять с собой Мэг. Он твердил «нет», она долдонила «да» — и в результате они вместе. «Может, это колдовство?» — спрашивал он себя. Если так — что в конце концов возможно, — то ее присутствие могло бы пойти на пользу. Если она умеет околдовывать других так же, как его, это может пригодиться.
И все-таки это обременительно, говорил он себе. В одиночку можно шнырять по лесу, думая только о себе, можно идти, как хочется. А когда вас двое, да еще лошадь, это невозможно. Особенно из-за лошади. Он должен был заявить: «Ладно, пошли, только пусть лошадь останется». Но в присутствии Энди у него не хватило духу так сказать. Он не мог бросить Энди, точно так же, как несколько лет назад не смог бросить скотину на своей ферме.
Мэг говорила, что Энди — доходяга, но Кашинг, едва взглянув на него, понял, что это ласковая и доверчивая лошадь. И неуклюжая. Энди знал, что он — не скакун благородных кровей. Терпеливое животное, он рассчитывал на людскую доброту и заботу. Это был мешок с костями, умудрявшийся несмотря ни на что выглядеть деловитым и опытным конягой.
Кашинг направился на юго-восток, к долине реки Миннесота, как и предлагала Мэг. Миннесота представляла собой узкую извилистую речушку, бежавшую среди низких утесов и впадающую в Миссисипи чуть дальше к югу. Вчера вечером Том переправлялся через более широкую и полноводную реку. Долина густо поросла лесом и могла быть удобным укрытием, хотя ее многочисленные изгибы на много миль удлиняли себе путь на запад.
«Куда мы идем?» — думал он. Куда-то на запад — это все, что он знал. Это все, что знал Уилсон. Но как далеко на запад? В какую сторону? Где это? На ближайшем плоскогорье или у подножия Скалистых гор? Или в великих юго-западных пустынях? Я иду вслепую, размышлял он. Это безумие, если подумать.
Когда он рассказал Мэг о Городе, она вспомнила, что где-то слышала такую легенду, но не могла сказать, когда и от кого. Старуха была так рада возможности убраться из города, что даже не стала зубоскалить по этому поводу. Возможно, по пути им удастся узнать еще что-либо. Вдруг они встретят кого-нибудь, кто слышал об этом побольше? Если об этом вообще может быть известно больше. Если Звездный Город действительно существует.
А если он есть, чего они добьются, обнаружив его? Даже найдя город и доказав, что человек когда-то летал к звездам, смогут ли они что-то изменить? Прекратят ли кочевники грабежи и набеги? Создадут ли городские племена справедливое правительство? Потянутся ли люди в университет? Начнется ли возрождение? Выберется ли человечество из животного состояния, в которое само себя ввергло?
Ничего этого не произойдет. Будет лишь удовлетворение, что когда-то, больше тысячи лет назад, человек мог покидать Солнечную систему и летать в космос. Этим можно будет гордиться, но гордость сама по себе мало чего стоит в нынешнем мире.
И все же пути назад нет, сказал себе Том. Он отправился на поиски, быть может, поддавшись порыву, скорее под влиянием чувств, а не разума. И он должен оставаться верным своей цели, даже если ее достижение не принесет ему никакой прибыли. Даже если эта вера глупа, надо как-то поддерживать ее. «Почему?» — спросил он себя и не нашел ответа.
Луна уже стояла высоко на востоке. Город остался за спиной. Путешественники шли по дальнему предместью. Справа торчала покосившаяся водонапорная башня — еще несколько лет, и она с грохотом рухнет.