Даниэль судорожно втянул в себя воздух. Каждый найденный ответ рождал лишь еще больше вопросов. Почему их цивилизации не знали, друг о друге? Почему генсек не мог прямо сказать правду? Почему их не предупредили, что за пределами Союза существует подобное. Почему, в мире, где превыше всего ставится свобода и достоинство человека, на само деле власти скрывают столько лжи? Размышления над всеми этими вопросами могли породить такие же теории с еще большими загадками. На них требовались ответы от тех лиц, которые были за все ответственны. Ученый сжал губы, чтобы не рассмеяться. В любом случае, выходило, что генсек позволил им всем просто умереть. Отправил всю экспедицию на смерть, к которой они сами рвались. И вина самого Уильямса здесь была неоспорима. Пренебрегая любыми предупреждениями, он сам подписал смертный приговор почти трем тысячам своих подчиненных, забыв обо всем, кроме собственных амбиций.
- Так скажите, что же именно от меня вам надо? - протянул ученый, снова подняв взгляд на офицера. Тот только закончил разговор, о чем-то серьезно задумавшись и уже не обращая внимания на заключенного. Вспомнил о нем, только когда тот сам говорил.
- Можете пока быть свободны. Позже продолжим наш разговор, - отмахнулся контрразведчик. Переключив частоту на своем коммуникаторе, он приложил один палец к гарнитуре. - Охрана. Заключенный дельта-три-семь. На выход. Запрос на заключенного дельта-три-двенадцать. Да, ту самую. Мне плевать. Доставить ее сюда срочно. Приоритетная важность. Хорошо, жду. У вас три минуты.
Лязгнул металлический затвор, и дверь, ведущая прочь из этой комнаты, приоткрылась. За Даниэлем зашли двое солдат в такой же форме, что он видел на передовой линии фронта. Только эмблемы на деталях их брони были совершенно другими. Белый череп, пронзенный мечом, в черном круге. У контрразведчика на правом рукаве была точно такая же нашивка, определявшая принадлежность к данной службе. Застегнув на его руках наручники, солдаты подняли Даниэля со стула и, держа за локти, вывели в коридор.
Офицер управления контрразведки сопроводил его взглядом, дождавшись пока дверь закроется, после чего тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула. За время работы в этой должности он успел многое увидеть, лично убедившись в существовании мимикриющих тварей, изображавших из себя солдат Рейха, зараженных паразитами людей, культов мутантов и гибридов. Он участвовал в операциях по обнаружению и подавлению антиправительственных групп, бунтовщиков и заговорщиков. Он лично расстреливал людей, порой даже рядовых и офицеров рейхсштурма, готовившихся подорвать внутреннюю стабильность государства или мешавших работе фронта. Однако ни с чем подобным он прежде не сталкивался. В его опыте не было ни одного случая встречи с людьми, рассказывавшими подобные вещи. Определять ложь он уже давно научился, способный распознать обман даже по выражению лица собеседника, случайным движениям или непроизвольным сокращениям мышц. И ничто не указывало на то, что Даниэль врал. Этот ученый, каким он себя не называл, говорил правду или же сам настолько в нее верил, что уже не отличал ложь от обмана.
Вытащив из внутреннего кармана шинели упаковку сигарет, одну офицер выбил одну из них пальцем и подцепил губами. Закурив и затянувшись, он постарался успокоить скачущие в голове мысли, размышляя над тем, какой отчет будет писать в центральный штаб. Подобное дело могло перевернуть все представление Рейха об окружающем космосе, найти новых союзников или безопасные территории для будущей колонизации. Экспансия Рейха на незанятые планеты, постоянное развитие и расширение остановились, столкнувшись с Роем, и с тех пор шла лишь постоянная борьба на истощение.
Теперь к нему должны были привести еще одного заключенного, захваченного штурмовой группой и тоже желавшего сотрудничать. Мировоззрение этих людей действительно было очень странным, почти не оставлявшим места для сомнений или неуверенности. Все выжившие из экипажа упавшего корабля, которых смогли доставить в безопасное место, видели в солдатах рейхсштурма друзей и союзников, даже не задумываясь о том, что у тех могли быть и свои мотивы. То, как открыто и спокойно они рассказывали о своей родине, могло бы вызвать подозрение, будто все это лишь хорошо подготовленная легенда, ложная от первого до последнего слова. Однако отчеты допросов совпадали в большинстве вопросов, не было ни одного противоречия в их ответах. Даже метод перекрестного допроса давал такие же результаты. Оперативники задавали вопросы, к которым нельзя было заранее подготовиться, но ни один из полученных ответ не противоречил другим. Так можно отвечать только говоря правдиво. С этим приходилось соглашаться.