- Все хорошо, мы ожидали ее возвращения, - кивнул офицер взвода, когда контрразведчики с Мэри спустились к ним. Секции отличались друг от друга по размерам и архитектуре. Чаще всего это были небольшие сектора в форме куба, соединенные друг с другом переходами и техническими лазами, внутри разделенные на узкие и легко перекрываемые коридоры. Узкий коридор с рядами металлических дверей по обе стороны, ничем не отличался от тех, что Мэри видела раньше, только здесь освещения было гораздо меньше, а каждая дверь запиралась снаружи. Офицер даже встал из-за своего столика, стоявшего в коридоре и еще раз сверился со списком. - Камера три. Благодарю за сотрудничество, дальше мы сами справимся.
- Время, - произнес один из офицеров контрразведки, и в этот же момент прошел сильный толчок откуда-то снизу. Освещение мигнуло и пропало, в полной темноте зелеными огоньками остались гореть только глаза двух офицеров. Дальнейшие действия уже были отработаны. Вытащив пистолеты, они открыли огонь прежде, чем охранники успели переключить визоры своих шлемов. Тяжелые рельсовые заряды с такого расстояния с легкостью пробивали их броню насквозь, выходя с другой стороны вместе с фонтанами кровавых брызг и осколков.
- У нас сорок секунд. Это был взрыв распределительной станции. Реактор уже достиг критических значений. Если пробудем здесь дольше, то не успеем покинуть зону поражения, - предупредил один из офицеров, протянув пистолет Мэри. Та кивнула. Где держали их приоритетную цель она уже знала. Включив подствольный фонарь пистолета, она открыла запор у двери и вошла внутрь.
- Авария? Эвакуация? - Даниэль, лежавший на своей койке, не успел сообразить, что произошло, когда погас свет, а потом неожиданно вспыхнул свет фонаря из раскрытой двери. Он больно резанул по глазам, так что человеку пришлось поднять руку, закрываясь от света.
- Даниэль Уильямс? - голос был знакомый, но кому именно он принадлежал, сразу ученый не понял. И только когда свет ответил в сторону, он смог разглядеть вошедшего.
- Ты же из «Центавра»! Почему?! Но... - договорить он не успел, рельсовая пуля пробила ему живот, силой удара разрывая внутренности и ломая позвоночник. Верхнюю часть торса отбросило к стене, а остальное разметало по койке. Он смог только еще один раз вздохнуть, прежде чем сердце перестало биться. Второй выстрел разнес в клочья его голову.
- Дело сделано. Уходим.
Глава 12. Гамбит
Не ценящий преданность рискует быть преданным. Илья Шевелев
Одрин Тэллейн с трудом вдохнул полную грудь воздуха, пропитанного запахами лекарств и хлорки. Ребра все еще болели, но отлеживаться в госпитале и дальше он не собирался. Бои на передовой кипели в полную силу, и впервые за долгое время появилась возможность уничтожения улья Йормут, уже столько лет доставлявшего проблемы на линии фронта. Одрин чувствовал, что сейчас обязан быть там, где идут самые жестокие бои. Именно ради этого он когда-то подал заявление в кадетское училище. Именно ради этого он выкладывался по полной на занятиях и физической подготовке. Уничтожить Рой. Убить их всех. До последней твари.
Оберштурмлейтенант, раненный во время отражения прорыва был эвакуирован в тыл, где его едва сумели вернуть с того света. Даже вытащенный из общей мясорубки, он едва не истек кровью в полевом лазарете. Позже, когда он лежал на хирургическом столе, к его телу добавили еще несколько искусственных протезов. Два пальца на левой руке и плечевой сустав были заменены полностью, поскольку его настоящие восстановлению уже не подлежали. Из-за них рука еще не очень хорошо слушалась, и Одрин учился управлять ей заново.
Жизни офицеров на линии фронта ценились гораздо выше, чем рядовых солдат, поэтому для их спасения использовали больше возможностей. Простым бойцам, которым повезло дожить до того момента, как их переведут из полевых госпиталей в тыловые, устанавливали простую и дешевую аугментацию, чаще всего заменяя конечности целиком. И чаще всего она оказывалась намного хуже той, какую ставили офицерскому составу. Если ставили вообще. Раненых прибывало слишком много, когда начинались крупномасштабные сражения, и многим было суждено остаться калеками без рук и ног, в итоге списанными со счета и отправленными за линию фронта.