– Стыковка прошла успешно, но некоторые системы нуждаются в доработке, – сдерживая гнев, отрапортовала она. – Ох, кто-то косорукий у меня огребёт! – прошипела тихо.
– С тебя отчёт, Рия! Можно в нецензурной форме, сама отправь Семёнычу, – хихикнула я. – Мы можем выходить?
– Нет, малышка, я техников вызвала, пусть сначала герметичность тоннеля проверят, – проворчала Рия.
– Так мы же в скафандрах, их специально для Марса разрабатывали, всё равно тестировать.
– Успеешь ещё, – буркнула она и отключилась.
– У нас проблемы? – насторожился штурман.
– Если Рия так расстроилась, то стыковочный узел – в хлам, а может и причал, – вздохнула я, выпрастывая руки из кокона и активируя панель управления.
Телеметрия сообщала о неполадках в стыковочном узле, но со стороны причала. Нам оставалось только ждать. Штурман разглядывал пейзаж за окном, многоуровневый причал, и вид на город, хотя мы по привычке продолжали его назвать посёлком или станцией.
– Вам не стоит тратить деньги на Марсианскую программу, – проронила я. – Никого из нынешней цивилизации здесь не будет.
– Станете уничтожать на подлёте? – нахмурился Президент.
– До этого не дойдёт, – спокойно возразила я. – Мы закрыли пространство для всех беспилотных исследовательских аппаратов. Вот их мы будем убивать нещадно. А потом вам станет не до Марса.
– Ангелочек, ты, что здесь делаешь? – вбежал встревоженный Даниил. – Почему не предупредила?
– Дань, я не собиралась, так получилось! – призналась я, обнимая склонившегося над креслом супруга, в скафандре это было несколько неудобно.
– Даниил Сергеевич? – удивился Президент. – Я вас помню, но в последнее время вы игнорируете бизнес – встречи…
– Как видите, меня нет не только в стране, но и на планете! – развёл он руками.
– Дань, мы уже можем выйти?
– Да, – рассмеялся он. – Причал исправили, а проектировщики стыковочного узла уже получили нагоняй от Рии в прямом эфире!
– Ой! Завтра Семёныч мне мозг клевать будет за плохое воспитание вверенного мне интеллекта, – тяжко вздохнула я. Рия, наконец, сжалилась и выпустила нас из кресел.
– Не будет, – заверил супруг. – Семёныч уже ей благодарность объявил за своевременное сообщение о неполадке, пока в серию не запустили. – А вы давно знакомы? – осведомился он, поглядывая на Президента.
– Волей Судьбы оказалась незваным гостем, – ухмыльнулась я, – ну, как это обычно со мной бывает.
– Значит, решили предупредить о грядущих бедствиях, – задумчиво проговорил Даниил, помогая нам выйти из несколько деформированного причального отсека в переход.
– Кто решил? – насторожился Президент.
– Судьба или мироздание, может бог, если вам так угодно.
– И вы что, тоже в это верите, Даниил?
– Я это знаю, – вздохнул он. – Какие у вас планы? – он взглянул на меня.
– Гостю, думаю, стоит отдохнуть, а я бы на санках по округе покаталась, где магнитное поле уже восстановили, надо их в этой среде опробовать.
– Нет, я хочу всё осмотреть, – настоял «гость».
– Правильно, сегодня мы проводим экскурсию по городу, а завтра ты гоняешь на санках, – постановил Даниил.
Мы с радостью избавились от скафандров, и на тридцатом этаже зашли в кафе, панорамная стена которого выходила на каменистую пустыню, окружённую серыми пиками гор. Над пустыней деловито сновали дисколёты.
– Они тут всё время летают? – осведомился Президент, поглядывая в окно.
– Все купола во время полёта так выглядят, – пояснила я.
– А я уж думал нашествие инопланетян, – усмехнулся он.
– Для Марса это так и есть, – улыбнулся Даниил.
– Всё время чувствую себя участником грандиозной мистификации, – гость смерил нас подозрительным взглядом.
– Я тоже так себя ощущала, когда первый раз здесь оказалась, – посочувствовала я ему. – Это вы ещё в оранжерее не побывали! Вот где полное выпадение из реальности!
– Туда сейчас и отправимся, – решил Даниил.
На скоростном лифте спустились вниз, и попали в тропический рай. Мы шли по галерее среднего яруса оранжереи. Внизу, журча, текла неширокая извилистая речка, кое-где растекаясь озерцами с лотосами, и разными неизвестными мне цветами, между ними сновали яркие рыбки. Огромные деревья, увитые лианами, стремились к свету, что лился через прозрачную кровлю где-то там наверху.
Стаи пёстрых бабочек порхали лёгкими облачками, то взмывая, то оседая на деревьях и сложно было иной раз отличить их от цветков орхидей, прячущихся на ветках деревьев, запустив свои воздушные корешки в кору.
Мы долго брели, любуясь диковинной растительностью и яркими красками насекомых и птиц, чей несмолкающий гомон стал нашим спутником.