И было несколько удивительно, что человек, столь перегруженный работой, велел привести задержанную Диану Кроуфезер к себе в кабинет. А может быть, и не было. Чезаре Гатто, муж и отец, никогда не терял чувствительности к женскому обаянию. А кроме того, здесь был случай необычный, который он не хотел перепоручать своим подчиненным.
— Прошу вас присесть, — сказал он, когда за Дианой закрылась дверь. Она села в кресло и поглядела на него через стол. Перед ней был невысокий, отлично сложенный мужчина с высоким лбом, крючконосым заросшим бородой лицом и бледноголубыми глазами. Воротник его был расстегнут, на мундире не было ни одной из заработанных им наград. Между пальцами дымилась сигарета.
Диана же выглядела вполне прилично, хотя слишком просторный комбинезон сидел на ней мешковато.
— Боюсь, что последние две недели были для вас не очень приятны, — продолжал генерал. — Надеюсь, что хоть физические условия были приемлемы.
— Вполне, — ответила она. — Меня, конечно, утомили допросы, а главное — тревога за моих друзей. Мне никто ничего не хотел говорить!
В ее голосе звучало скорее возмущение, чем жалоба.
— Раздельный допрос — это стандартная процедура, донна. Но могу заверить, что воданиту не причинили никакого вреда. Мне докладывали, что он почти все время сканирует книги из общей базы данных. Ученые труды и слезливые романы.
— А Таргови?
— Тигранин с Имхотепа? Я сам хотел бы знать. Скрылся из виду. Можете ли вы или воданит что‑нибудь добавить к своему заявлению, что не знаете причины его бегства? У вас нет на эту тему новых мыслей?
— Нет, сэр, — она выставила подбородок. — Может быть, если бы мы знали, за что нас немедленно схватили, это навело бы на мысль.
Гатто взглянул на дымящуюся сигарету, затянулся, поднял глаза на Диану и сказал:
— Хорошо, я буду откровенен. Видите ли, вы и ваш спутник признаны абсолютно чистыми. Вас хорошо знают на Имхотепе, а проверка рассказа воданита подтвердила религиозную цель его путешествия — экзотическую, может быть, но безвредную. Ни его, ни вас нельзя представить себе участниками заговора, и допросы тоже ничего такого не выявили. Самое худшее, что за вами есть, — вы настойчиво искали оправданий для тигранина. Вас обоих можно было бы освободить раньше, если бы из‑за срочности подготовки отбытия императора Олафа не пришлось отложить все остальное.
— Так мы можем идти? — просияв, вскочила на ноги Диана, г* Отлично!
— Прошу вас сесть. Мы еще не закончили. Слушайте. Я мог бы даже не узнать о вашем существовании — у меня много других дел, — если бы не особые обстоятельства. Главой разведки флота в нашем секторе является капитан Джерродд Ронан. Он лично приказал поставить на контроль все данные по этому, э–э, Таргови. Поэтому но его прибытии на Дедал приказ о задержании для расследования был издан автоматически. При обычных обстоятельствах ведомство капитана Ронана решало бы этот вопрос по своему усмотрению. Однако капитан отбыл с императором для выполнения аналогичных обязанностей в период кампании. Поскольку приказ о задержании был отдан на столь высоком уровне, он среди прочего был передан мне, когда я принял должность коменданта. В противном случае вас бы, несомненно, освободили намного раньше. Но вышло так, что никто не знал, что с вами делать, а движение информации по бюрократическим каналам — дело не слишком быстрое. Меня заинтересовал рапорт, и я решил лично исследовать чуть глубже. Что‑то делалось не совсем понятное.
Диана снова увяла.
— А что именно? Я понимаю ничуть не больше вашего. Таргови бросал намеки на какую‑то большую игру, но так, ничего определенного.
— Это мне известно.
Диана гневно вспыхнула. Допрос под наркозом — унизительная процедура, хотя у них хватило такта поручить ее офицерам- женщинам.
— И радуйтесь, что вы ничего другого не знали, как выяснилось. Тогда понадобилось бы гипнозондирование — все вытащить. В конце концов, у нас нет ни наркотиков, ни оборудования для обработки воданита.
Диана сглотнула слюну, подавляя гнев и возмущение, и смогла лишь сказать:
— Тогда вы знаете, что мне известно, что Таргови был — и есть — секретный агент разведки. Аксор об этом, кстати, не слышал. Он бы только расстроился из‑за такой… такой двойственности. Но какого лысого черта собственный начальник Таргови — капитан Ронан — захотел его проверять?
— Это в деле отсутствует, — ответил Гатто. — Но и так все очевидно. Императора Олафа поддерживают не все. У капитана Ронана были основания подозревать, что Таргови симпатизирует режиму Герхарта и может каким‑то образом создать помехи. Тот факт, что он сбежал от ареста и скрылся, вполне подтверждает эту мысль. — Гатто сощурился: — Ваш допрос показал, что это его действие не было для вас полной неожиданностью.
— Ни один тигранин никогда не согласится по доброй воле попасть в клетку. И я его понимаю.
— Каково ваше отношение к текущему кризису престолонаследия?
Диана осторожно подбирала слова:
— Это должно было выясниться на допросе. Но, быть может, не слишком отчетливо, поскольку мне самой не очень это понятно.
Может быть, Магнуссон лучше будет править Империей. Я — всего лишь деревенщина и в политике не очень разбираюсь, — она подняла голову и заговорила уверенно: — Чего я боюсь — это гражданской войны, и черт меня побери, если я собираюсь стоять в толпе и хоть кому‑то кричать «ура!».
Гатто улыбнулся:
— Ваша откровенность мне нравится. Но на людях лучше ее не проявлять… Ладно, вас с Аксором освободят, как только я отдам приказ. Я также выдам вам обоим разрешения на отъезд первым доступным транспортом на Имхотеп, хотя такого случая придется подождать. Держите контакт с управлением космопорта, и вас известят.
Она покачала головой:
— Спасибо, но мы прибыли сюда для поисков следов Древних, и я не хочу подводить Аксора.
— Ха, а я бы сказал, что вас просто тянет на приключения. Будьте осторожны. Воздушные сообщения жестко ограничены и контролируются, наземный транспорт — медленный и ненадежный, — его голос посуровел: — А если вы хотите связаться с предателем, из ложно понятого чувства верности — даже не думайте. Если встретите его, немедленно сообщите патрулю. Любое другое действие будет сочтено изменой и наказано соответственно.
Диана вздохнула:
— Не знаю, как бедняга Таргови мог бы со мной встретиться.
— Действительно, он скорее всего погиб. Иначе его бы уже обнаружили. Я очень сожалею, донна Кроуфезер. Мне понятно, что он был вам дорог. Но вспомните, как он вас обманул и использовал.
Она издала какой‑то странный звук и встала:
— Хорошо, так я пойду.
— Еще секунду. На меня ложится определенная ответственность. Вы — молодая привлекательная дама, непривычная к космополитической среде. А на Дедале сейчас очень неспокойно. Большая часть личного состава Флота отбыла на битву за его величество, и в патрулях людей осталось мало. Приходится сосредоточиться на охране самых важных объектов. Вы хотите отправиться в дальние земли. С моей точки зрения, это крайне неблагоразумно.
— Почему? — Диана снова села. — Разве не поддерживает народ вашего славного вождя?
Гатто сморщился:
— Я говорю об обычных гражданских беспорядках и преступности. Любая контрреволюционная деятельность будет немедленно и беспощадно раздавлена.
— Вы и в самом деле отдали ему свое сердце? — тихо спросила Диана.
Он покраснел и зажег новую сигарету.
— Донна, я офицер Космофлота Империи. И в качестве такового выполняю приказы вышестоящих начальников. Но присягу я давал самой Империи, ее цивилизации — нашей цивилизации. И я верю, что сэр Олаф может обеспечить такое правление, которое нам остро необходимо.
— Вы не сказали, какой ценой.