— Я так тебе благодарна, так благодарна! Но мне скоро придется уехать.
— Нет, не придется. Я это устрою. Ты здесь останешься, сколько захочешь. И я покажу тебе всю эту планету, а потом возьму тебя к звездам.
Неужто в самом деле? Да, наверное!
Диана абсолютно не собиралась всю жизнь оставаться девственницей, ни даже до определенного возраста. Просто гордость, если ничто другое, не позволяла ей стать чьей‑то игрушкой или, точно так же, сделать игрушкой мужчину. Но Кукулькан Захари ей нравился — больше чем нравился — и она ведь для него тоже что‑то значит, зачем бы он иначе стал так ее обхаживать? Какая же она неблагодарная, как можно так ему не верить!
Ох, если бы у нее было лекарство! Она не хотела ни ребенка в ближайшем будущем, ни аборта когда‑либо в жизни, но, привыкнув жить на Имхотепе одним днем, то среди тигран, то среди людей, она не думала о предосторожностях. Эта неделя безопасна — кажется…
— Я лучше пойду, — заставила она себя произнести. — Дай мне подумать. Очень тебя прошу, не торопи меня.
— Дай мне хоть поцеловать тебя на прощанье до скорой встречи, — ответил он этим своим мелодичным голосом. — Только прошу тебя, в самом деле до скорой.
В такой малости она ведь не могла ему отказать, хотя бы просто из вежливости?
Он обнял ее. Она ответила на поцелуй. И решимость ее растворилась.
Долго ли выстояла бы Диана, ей так и не пришлось узнать. Незапертая — на острове не было преступности — входная дверь распахнулась, и вошел Таргови. За ним виднелась драконова голова Аксора.
Диана и Кукулькан отскочили друг от друга.
— Что за черт? — вырвалось у нее. Он заворчал и подобрался.
Таргови поднял бывший у него в руке бластер.
— Не надо, — предупредил он.
— Вы что, с орбиты слетели оба? — завопила Диана, но ее уже проняло холодом понимания, что — нет.
Кукулькан выпрямился, черты его лица окаменели.
— Бросьте эту вещь, — сказал он спокойно, будто отдавая обычное распоряжение слуге. — Вы хотите, чтобы девушка погибла в перестрелке?
— А кто ее начнет? — огрызнулся Таргови и показал рукой на окно. Густая листва окрашивала зеленью золотой свет молодого утра. Дом Кукулькана, как и большинство других, стоял в глубине сада на приличном расстоянии от улицы, скрытый деревьями и живой изгородью. Ясно было, что непрошеные гости пришли незамеченными.
Заполнив собой комнату, вошел Аксор. Он подошел к Диане, обнял ее своими огромными руками и нежно, как мать, прижал к бронированной груди.
— О моя дорогая, прости меня, — бухнул он, как в бочку. — Ужас сгустился над нами. Как хотел бы я тебя от него уберечь!
Минуту она стояла, крепко в него вцепившись. Из него будто исходили, переливаясь в нее, сила и спокойствие. Диана шагнула назад, обвела глазами присутствующих и остановила взгляд на Таргови.
— Объясни, — сказала она.
Его алые глаза блеснули в ответ.
— Я шел по верному следу, — ответил он. — И он привел меня к логову зверя. Аксор, покажи ей, что я принес.
— Это необходимо? — воданит заметно вздрогнул.
— Да. И не копайся. С каждой долей секунды растут шансы против нас.
И пока Аксор доставал из сумки и развязывал узел, звучал безжалостный голос Таргови:
— Захарийцы в сговоре с мерсейцами. Это значит, что и с Магнуссоном. Мерсейцы в сговоре с Магнуссоном! Ты понимаешь, что это значит.
— Нет! — вскрикнула она. — Не надо! Не может быть! Как бы они сохранили это в тайне? И зачем это им?
Аксор справился с работой, и на Диану незрячими глазами уставилось ОНО.
— Они не такие, как твой народ, — напомнил Таргови. Она, потрясенная, слышала его, как сквозь вату. — Мы должны доставить эту улику.
— Как? — с вызовом спросил Кукулькан. Диана взглянула в его сторону, и это обожгло ее, как кислотой. Кукулькан был явно слегка потрясен, но не испуган. — Аэрокар угоните и улетите? Может получиться, даже если придется совершить еще парочку убийств. Но за вами полетят ракеты, лучи, истребители, если понадобится, и вас собьют. А все ваши передачи будут глушиться — да им и не поверили бы. Лодка — это просто смешно. Сдайтесь, и я обещаю вам снисхождение.
— Тебя там не будет, — Таргови навел бластер. Поставил на узкий луч. Кукулькан не моргнул глазом.
— Нет! — одновременно крикнула Диана и взревел Аксор. Диана тут же разразилась потоком слов:
— Заставить его молчать? А зачем? Тревога все равно поднимется, когда найдут обезглавленного беднягу. Просто свяжи его.
— Свяжи тогда его сама, — буркнул тигранин. — Быстро, но тщательно. Да, и подумай тем временем, хочешь ли ты бежать с нами. Аксор, запакуй это обратно.
— В спальню! — скомандовала Диана, и тут до нее дошла горькая ирония. — Кукулькан, это ужасно! Ты ведь об этом не знал, нет?
Идя перед ней под угрозой оружия Таргови, Кукулькан обернулся и ответил твердым, как сталь, голосом:
— Знал. Идиотизмом было бы отрицать. Но я не хотел причинить тебе вреда, прекрасная девушка. Наоборот. Ты могла бы стать матерью королей.
Диана отерла слезы, вынула нож и располосовала простыню.
— Чего же вы хотели, люди? Зачем вы стали предателями?
— Мы ничего не должны Терранской Империи. Она силой присоединила к себе наших предков. Она с презрением отвергла наше лидерство, предвидение, одушевлявшее Основателей. Она позволила нам оставаться собой лишь на этом клочке земли, на своей дальней окраине. Здесь мы живем, как человек Платона в цепях, видя лишь тени на стене нашей пещеры — тени, отбрасываемые живой Вселенной. У мерсейцев нет причин нас бояться или избегать. Наоборот, мы нужны будем им как посредники между ними и обычными людьми. И нам они дадут ту же безграничную свободу, что хотят для себя.
— Т–ты ув–верен? Л-лож–жись на кровать, н–на ж–живот.
Он повиновался. Диана стала связывать ему руки за спиной. Что, если он извернется, попытается схватить ее как живой щит или заложницу? Ей было противно думать о том, чтобы его ударить, но она была готова. Он же лежал смирно, но говорил:
— Диана, ты‑то что должна Империи, этой кастрюле гниющей плоти? Тебе зачем за нее умирать? А так и будет, если ты не отступишься. Вам некуда бежать.
Она немедленно почти невольно с жаром возразила:
— Перед нами целый огромный остров, можем прокормиться на фермах и в лесах, полно холмов и долин для укрытия. Мы выживем.
— Несколько часов, максимум — дней. В страхе и беспомощности. Подумай. Я предлагаю тебе защиту и амнистию. Мой народ не мстителен. Они выше этого. Я предлагаю тебе славу.
— Либо он вправду так думает, либо просто хочет тебя использовать, — сказал Таргови из дверей. — В любом случае, сестра, для тебя это самое безопасное. Если мы тебя тоже свяжем, кто‑нибудь довольно скоро придет посмотреть, что случилось, и никто не будет обвинять тебя.
— Нет. — Диана связала Кукулькану ноги. — Я не бросаю друзей.
— На нас надежда невелика.
Она привязала полосы простыни к кровати, чтобы пленник не скатился и не выкатился на улицу. Выпрямившись, она случайно увидела открытый шкаф. Там висела одежда — мужская и женская.
Да, конечно, подумала она, захарийцы не женятся. Им нет смысла. Кукулькан это признавал и говорил, что дети воспитываются в родительских домах по очереди. Диана подумала: как же он должен быть одинок, и не это ли его к ней привлекло? Но захарийцы, конечно, занимаются сексом не только для размножения. Взаимозаменяемые люди? Эта мысль заставила поежиться, как зимний ветер.
Она нагнулась к этому костлявому лицу. Кукулькан криво улыбнулся.
— До свидания, — сказала она чужаку. И тут же, к Таргови: — Чего там, давай отсюда выбираться.
«…Государственные тайны. Почти столь же опасны они сами, поскольку вооружены и им нечего терять. Преступников желательно захватить живыми для допроса, тем не менее убийство на месте предпочтительнее малейшего риска их упустить…»