Теперь почти все готово. Есть, конечно, кое-какие проблемы — тому пример моя беседа с Торнтоном, — но в целом работа завершена. К счастью, директор института, капитан Гамильтон, и еще кое-кто оказались достаточно упорными. Обычные люди отступились бы от проекта еще много лет назад.
— Много лет… кажется, со времени исчезновения первой экспедиции прошло семь лет, не так ли? — спросил Лоренцен.
— Да, и пять лет с начала подготовки этой.
— И кто оказался саботажником?
— Никто не знает. Может быть, какая-то из групп фанатиков следовала своим разрушительным замыслам. Таких случаев было немало, вы же знаете. Не всем по вкусу идея колонизации новых планет. Или, возможно… Нет, это слишком фантастично. Я скорее готов поверить, что второй экспедиции института Лагранжа попросту не везет. Надеюсь, эта черная полоса уже позади.
— Первой экспедиции тоже не повезло? — вкрадчиво спросил Лоренцен.
— Не знаю. Да и кто знает? На этот вопрос мы и должны будем, в частности, найти ответ.
Некоторое время они сидели молча. Лоренцен думал: «Похоже, что кто-то не хочет, чтобы люди достигли Троаса. Но кто? И почему? Возможно, мы найдем там, на звезде Лагранжа, ответ — но хотелось бы с ним вернуться на Землю.
Первой экспедиции это не удалось…»
Глава 3
После открытия законов подпространства межзвездные расстояния перестали быть непреодолимым препятствием. Ныне для преодоления пропасти в 100 000 световых лет требуется не намного больше времени, чем для перелета в один световой год. Овладев пространством, земляне исследовали ближайшие звезды, а затем устремились к самым любопытным объектам Галактики, игнорируя миллионы более близких, но заурядных звезд. За двадцать два года, прошедших после экспедиции к альфе Центавра, космические корабли Земли посетили сотни звезд. Ученые получили массу бесценных сведений о строении других солнц, но надежда найти подходящую для колонизации планету, увы, постепенно ослабевала.
Первая экспедиция к созвездию Геркулеса преследовала чисто астрофизические цели. Ее участники намеревались провести ряд астрономических наблюдений в этом скоплении из миллионов звезд, сравнительно свободном от пыли и газа. Однако, облетая двойную звезду Лагранжа, ученые обнаружили любопытную планету и изучили ее. Планета также оказалась двойной, причем самая крупная из них по размеру была близка к Земле. Ее назвали Троас, а ее луну — Илиум. Поскольку необходимых средств для высадки у экспедиции не было, пришлось ограничиться наблюдениями из космоса…
Лоренцен со вздохом опустил отчет. Он уже почти выучил его наизусть. Спектрографические исследования атмосферы показали, что на поверхности Троаса, скорее всего, произрастала растительность, содержащая хлорофилл. Планета была холодной, большая ее часть была покрыта льдом. Снежные бури царствовали и в экваториальных широтах, однако эти области знали и теплое лето. Измерения массы планеты, плотности атмосферы и ее температурного режима показывали: Троас пригоден для колонизации! Люди, возможно, могли построить здесь города и поселки и ходить без скафандров, дыша вполне пригодным для землян воздухом.
Это было сенсационным, многообещающим открытием. Семь миллиардов человек, теснившихся в Солнечной системе, требовали нового жизненного пространства. После начала эры межзвездных перелетов, казалось, проблема перенаселения будет быстро решена. Однако космолеты, покрытые звездной пылью, возвращались на Землю с неутешительными известиями. Они открыли множество планет, но ни одна из них не была пригодна для того, чтобы человек мог укорениться на ней.
Это казалось абсурдным, но только на первый взгляд. Земная жизнь возникла под воздействием многих тысяч геологических и эволюционных факторов и могла существовать лишь в узком диапазоне физических и биохимических условий. Вероятность найти планету точно с таким же набором была чрезвычайно мала. Во-первых, были необходимы кислородная атмосфера, лишенная ядовитых для человека газов, определенный уровень радиации и температуры, подходящее тяготение — достаточно большое, чтобы удерживать атмосферу, но не настолько сильное, чтобы расплющить человеческое тело. Во-вторых, очень важны были биологические факторы. Растительность нового мира должна быть съедобной для людей и домашних животных, а она, в свою очередь, зависит от других, микроскопических форм жизни: выделяющих кислород бактерий, сапрофитов, гнилостных бактерий — и прочее, прочее, прочее. Микрофлору невозможно перевезти с Земли на космическом корабле, кроме того, ей необходимы совершенно определенные условия для существования. Миллионы лет эволюции на другой планете могли воспроизвести такие формы микробов и растений, которые могли бы оказаться чистейшим ядом для всех форм земной жизни.
Землянам удалось колонизировать Марс, Венеру и спутники Юпитера. Однако это потребовало огромных затрат и было сделано ради достижения важных целей. Сначала на эти планеты посылали преступников, которые работали в шахтах, а затем вслед за ними последовали миллионы землян, старающихся скрыться от земных войн и разгула тирании. Они построили под куполами и гидропонные плантации, однако те не могли прокормить много жителей. Когда начались межзвездные полеты, многие из колонистов вздохнули с облегчением — никому не хотелось жить на этих адских, чуждых всему живому планетах.
Нельзя сказать, что звездолеты прибывали из глубин Галактики ни с чем. Рад планет почти годился для колонизации, но их атмосферы были насыщены болезнетворными бактериями, против которых у землян не было иммунитета. Конечно, со временем необходимые вакцины и сыворотки были бы созданы, но до этого не дожили бы более девяноста процентов колонистов. Трагическим предупреждением для Земли прозвучала весть о судьбе экипажа «Магеллана». Заразившись на одной из планет Сириуса местной «чумой», астронавты вынуждены были направить свой корабль на Солнце и сгорели в раскаленной плазме.
Порой исследователи находили и обитаемые миры. Уровень их цивилизаций лишь немногим уступал земной. Естественно, туземцы были готовы отчаянно сопротивляться вторжению извне. С моральной точки зрения захватнические войны выглядели отвратительно, и большинство людей выступало против подобных агрессивных действий. Однако и прагматичные, материальные расчеты приводили к тем же выводам. Звездные войны привели бы к огромным затратам ресурсов, стоили бы жизни тысячам людей. Да, после победы миллионы людей получили бы новое жизненное пространство — но такие победы оказались бы пирровыми. Они полностью подорвали бы экономику Земли — а на ней и без того хватало голодных ртов.
Проходили год за годом после начала эры межзвездных полетов, а, кроме чисто научных данных, Земля не получила ничего.
Лоренцен был мальчишкой, когда из созвездия Геркулеса вернулась астрофизическая экспедиция. Ее сообщения вызвали в Солнечной системе настоящий переполох. Он в то время жил на Аляске и почти каждую ночь с восторгом вглядывался в холодное звездное небо. Где-то там, среди этих далеких, высокомерных солнц, находится новая Земля, надежда всего человечества!
В созвездие Геркулеса отправилась большая экспедиция на «Да Гама». Прошел год, два, а от нее не поступило никаких известий.
Земляне были разочарованы и огорчены. Что случилось с астронавтами? Может быть, они были убиты туземцами или умерли от болезней? Или их поглотили гигантские трещины, или на них обрушились чудовищные снежные бури? Кто знает?.. Постепенно о новой Земле стали говорить все меньше и меньше. Философы и социологи прекратили писать книги и статьи о новом старте человечества там, на звездах. Люди вновь обратили внимание на Землю, на свою первую и, похоже, единственную надежду на все времена.
Ученые пытались спорить. «С точки зрения статистики полученные данные еще ни о чем не говорят… Выборка из миллиардов планет была ничтожно малой… Где-нибудь должно существовать множество подходящих нам по всем параметрам миров…» Однако с каждой сессией парламента ассигнования на межзвездные исследования сокращались. Все больше звездолетов безжизненно повисали в околоземном пространстве, в то время как их капитаны отчаянно искали спонсоров.