— Но только не живыми, — ответил он.
— А как же Элис? Они убьют ее. Они приведут малышку под наши же окна и перережут ей горло.
— Простите меня, Крис, — сказал марсианин. — Но тогда они уничтожат оба наших мира! Я не могу позволить, чтобы из-за одного ребенка…
— Да, сто раз да, если бы оставалась малейшая надежда! — закричала она хриплым от ярости голосом. — Но у нас нет ни одного шанса!
Лицо Реджелина помрачнело. Он замкнулся в твердыню гордости и холодно покачал головой. Я слышал о нерушимом кодексе чести марсианских воинов и знал, что Реджелин, впитавший эти правила вместе с молоком матери, никогда не сдастся живым.
— Им известно только обо мне и Реджи, — сказал я. — Но они ничего не знают о тебе, Крис. Они тебя не видели. И если мы двое сдадимся, ты можешь уйти ночью в лес…
— Откуда мне знать, что вы сдержите слово и не навяжете им новый бой!
Ее недоверие оскорбило меня до глубины души.
— Я никогда не предал бы нашей любви.
— Они все равно узнают! — закричала она. — Они будут допрашивать вас и узнают, что я на свободе.
— Но они не станут убивать из-за этого Элис, — сказал Реджелин. — Их законы войны полны коварства, но к своим заклятым врагам они относятся с благородством.
— Нет, я не могу, — хрипло ответила она. — Я не могу уйти и оставить девочку в их руках.
Реджелин взглянул на меня.
— Тоща это сделает один из нас, — твердо сказал он. — Дэвид, ты умный и ловкий человек. На твоем теле нет ран, и ты менее заметен на Земле. Если повезет, ты мог бы добраться до Торреса.
— Да, видимо, это единственный вариант, — печально произнес я.
— Дейв… нет! — яростно закричала Крис.
— Да! — ответил я, отводя от нее свой взгляд. — Прости, но другого выхода нет.
Она смотрела на меня очень долго. Потом Крис повернулась, ушла на кухню и закрыла за собой дверь. С тех пор я ее не видел.
Сейчас, наверное, полночь. Вскоре Реджи проберется в рощу, откроет огонь и привлечет к себе внимание. Пока он будет отстреливаться и менять позиции, я попытаюсь проскользнуть кольцо осады. Шансы так малы, что надежды почти нет, но мы должны пойти на этот последний шаг. Крис будет ждать здесь. Когда они придут сюда, она сдастся в плен. Я надеюсь, что, несмотря на мое бегство, таховвы оставят девочку в покое и Крис не будет думать обо мне слишком плохо.
Теперь надо спрятать эти записи. Я уже отодрал доску в полу, под которую хочу положить тетрадь. Может быть, кто-то через несколько лет наткнется на нее и узнает правду. Может быть…
Наверное, боги сейчас смеются надо мной. Но надежда умирает последней.
Эпилог
Прим-Интеллект отложил в сторону потрепанную и грязную тетрадь. Он прислушался к тишине, которая клубилась вокруг, а затем встал и медленно подошел к окну.
Там, далеко внизу, на объятых ночью окраинах Сан-Паулу виднелась высокая башня Генштаба марсианских оккупационных сил. Редкие и тусклые огни лишь подчеркивали необъятность пространства, а где-то дальше, во тьме, земля уходила за кромку мира. Его тайное управление казалось крохотным жуком, севшим на плечо огромного мира.
«Да, — подумал он, — надо поймать этого Торреса. Придет утро, и я отдам приказ».
Он вздохнул. Как груба и безжалостна война! Иногда ему даже хотелось, чтобы в тот знаменательный день их лидеры избрали другое решение. Но отныне поступь таховвов слышна на этом пути, и назад не свернуть. Он приведет свой народ к намеченной славной цели.
«Жаль, что мне не довелось узнать Арнфельда и Реджелина поближе, — подумал он. — Узнать как друзей. Интересно, о чем они думали в последние секунды жизни?»
А о чем тогда думала Кристин Хоторн? Она любила их обоих. И все же эта женщина взяла расщепитель материи, тайком выскользнула из кухни и расстреляла их в упор, прежде чем они успели ее остановить. Потом она с визгом и рыданиями побежала к таховвам, подняла шум, и весть о ее поступке собрала всех солдат. Она не только испортила вкус победы, она заставила нас содрогнуться.
И какой ужас ей пришлось пережить! Хотя, скорее всего, он по-прежнему терзает ее сердце. От ее мужа и друга почти ничего не осталось: искромсанные головы с едва различимыми лицами, об остальном просто неприятно вспоминать. Но ей хотелось спасти ребенка.
«Наверное, лучше всего отправить девочку в сиротский приют, — подумал он. — А ее мать мы убьем ночью, когда женщина забудется тревожным сном. Хотя не знаю. Может быть, еще раз допросить ее?»
О, горькая победа. Дневник не сообщил ничего нового, но он подтвердил показания Кристин Хоторн. А значит, факт существования таховвов снова скрыт за семью печатями, и долгая погоня завершена. Можно возвращаться к прерванной работе. Начало положено, все этапы определены — сначала марсиане ослабят Землю, затем таховвы подорвут изнутри индустрию марсиан, потом открытое заявление и, наконец, провозглашение истинных повелителей двух миров. Прим-Интеллект с усмешкой подумал о том, что будущие поколения сделают его национальным героем. Неужели каждый полководец в зените славы и победы доверял тишине свои сомнения и страхи? И ту вину, которая разъедала душу?
Тихий перезвон колокольчиков вывел его из размышлений и вернул к реальности.
— Му-афин челбакиш! — выругался Прим-Интеллект, отметив свое нервное перенапряжение. Он повернулся к панели управления и прокричал: — Хоун! Войдите.
Дверь открылась, и владыка Солнечной системы с удивлением уставился на ствол пистолета.
Он медленно поднял голову. На него смотрел человек — изможденное лицо, пылающий взор, давно нечесаные волосы и перекошенный от ярости рот. Сердце Прим-Интеллекта гулко забилось. Он отступил к стене и поднял руки, прикрывая грудь.
— Где она? — закричал Дэвид Арнфельд. — Где моя жена?
Позади него появилось несколько марсиан, одетых в черную форму, и около десятка вооруженных землян. Группа людей, проникших в управление, быстро рассеялась по коридорам. Арнфельд подошел к таховву почти вплотную и ткнул его стволом в живот.
— Где Кристин Хоторн?
— Лучше отвечайте ему, — посоветовал Реджелин дзу Корутан. — Он сейчас не в том настроении, чтобы шутить.
— Камера… камера двадцать семь, — прошептал Прим-Интеллект, чувствуя себя, как в кошмарном сне. — Она… и ребенок… их никто не трогал.
Арнфельд резко повернулся к офицеру из марсианского Генштаба и сделал ему знак рукой.
— Вы пойдете со мной. Покажете дорогу.
Они исчезли в коридоре.
В кабинет вошли еще несколько марсиан и среди них Йоак Дзугет ай Валказан, помощник коменданта Земли, которого таховвы считали неопасным. Он подошел к пульту управления и тут же начал обзванивать секции огромного здания, отдавая по селектору краткие приказы.
Прим-Интеллект забился в угол и ошеломленно рассматривал Реджелина.
— Как вам это удалось? — тихо спросил он.
Марсианин ответил не сразу. В одной руке он сжимал расщепитель материи, а другой, перевязанной до локтя, перелистывал дневник Арнфельда.
— Я вижу, вы нашли эту тетрадь, — с усмешкой сказал он. — Интересный сувенир, правда? Так вот, здесь все и написано, — вернее, почти все. Я могу подтвердить каждое слово. А когда Дэвид заканчивал последние строки, он был просто в отчаянии. Можете не сомневаться, в записях нет никакого обмана.
Дзугет удовлетворенно взглянул на офицеров.
— Захват здания завершен, — сказал он. — Командующий уже в пути. Я вызвал его и сообщил о чрезвычайной ситуации.
Верховный главнокомандующий марсианских сил на планете Земля, он же великий дархиш расы таховвов, с минуты на минуту мог оказаться в ловушке! Прим-Интеллект с трудом удержался от крика.
— Сейчас вы подпишете несколько секретных указаний для континентального штаба, — сказал ему Реджелин. — Тексты уже подготовлены. Не пройдет и месяца, как мы свергнем власть таховвов на Земле и Луне. Ваши сородичи на Марсе ничего не заподозрят. И тогда мы подумаем о следующем шаге.
— Но как вам это удалось? — повторил пришелец безжизненным голосом.