Ну что же, тупо подумал Рид, отойдем на безопасное расстояние в море, соорудим плавучий якорь из паруса и реев, если буксируемой лодки окажется мало, и отдохнем. «Уснуть — и видеть сны» [17]… Но какие?
Дым все еще чернил небо, но за ним склонялся к западу шар солнца цвета запекшейся крови. Крит маячил бесформенной туманной громадой на буро-сером краю видимости. Ветер стих, дождь кончился, воздух давил густотой и смрадом. Волны шлепали галеру, раскачивали ее и катились дальше. Вода была темной и почти вязкой от пепла.
На севере, где прежде была Атлантида, вздымалась кошмарная чернота. Молнии чертили на ней магические, тут же гаснущие знаки, но гром доносился сюда, как глухой непрерывный ропот.
Они все собрались на палубе: сорок один минойский юноша — нагие или в лохмотьях, скорчившиеся на коленях, чумазые, в кровоточащих царапинах, оставленных камнепадом, опустошенные не утомлением (несколько часов отдыха вернули силы молодым телам), а тем, что их Атлантида исчезла. Улдин сидел среди них на корточках. Он вздрагивал от каждой дальней зарницы и рокота, но лицо в шрамах хранило угрюмое упрямство. Перед ними в мокрых ахейских туниках стояли Рид и Эрисса.
Американец принуждал себя говорить:
— Нам было дано предвидеть гибель вашего родного острова и захват Кефта варварами. Мы пытались предупредить ваших близких и миноса, но потерпели полную неудачу — разве что лодки и корабли, вышедшие в море вместе с нами, все-таки уцелели. Так что нам делать теперь?
— А что нам осталось? — всхлипнув, спросил кто-то из юношей.
— Жизнь! — ответила Эрисса.
— Мы могли бы вернуться в Афины, — сказал Улдин. — Как бы то ни было…
Дагон вскочил и ударил его по губам. Улдин с ругательством выпрямился и обнажил саблю. В руках юношей засверкали ножи. Эрисса прыгнула к Улдину и повисла на его правой руке.
— Остановись! — закричала она. — Кровное братство!
— Не с ним! — процедил гунн сквозь зубы. Дагон приготовился к нападению, сжимая в кулаке нож.
— Нет, с ним! — презрительно возразила Эрисса. — Он греб, пока ты корчился и визжал, точно евнух.
Она отпустила его руку. Улдин словно сразу замкнулся в себе. Он, пошатываясь, отошел, опустился на корточки и больше не произнес ни слова.
Эрисса вернулась к Риду. В тусклом красноватом свете он увидел, что ноздри ее раздуваются. Она гордо откинула голову.
— Ты… ты не должна была, — пробормотал он. — Но я как всегда не успел.
Эрисса повернулась к гребцам.
— Не сдавайтесь! — сказала она. — Повсюду в этих водах на островах есть наши колонии. Им пришлось тяжело, но многие уцелели. Если мы больше не управляем морями, то можем управлять собственной жизнью, пока она длится. Мы найдем место — по-моему, для этого лучше всего подойдет Родос, — где сможем начать заново. Во имя Богини.
— Дряни, которая предала нас? — проворчал плачущий юноша.
Дагон осенил себя священным знамением и крикнул:
— Замолчи! Или тебе мало было Ее гнева?
— А что она может сделать хуже того, что сделала? — отозвался тот.
— По закону, — сказала Эрисса им всем, — люди должны отчитываться в своих поступках перед богами, но не боги перед людьми. Я не говорю, что это справедливо. Но сделать ничего нельзя. Лабиринт пал, и я не покину Богиню в час ее нужды.
Дагон отошел к борту и уставился сквозь мглу на Крит.
— Ну, так поплывем к Родосу, — сказал он. — Но прежде… там ведь твоя тезка, Эрисса…
Она кивнула:
— Там много дорогих нашему сердцу, а у нас тут много провизии и места. Как по-вашему, не попробовать ли нам спасти кого-нибудь?
— Столько, сколько сумеем, — ответил Дагон, и даже в этом тусклом свете Рид разглядел, как он покраснел. — Но раньше всех — девушку Эриссу.
Она положила руку ему на плечо и долго всматривалась в его лицо.
— Это сказал Дагон, — произнесла она с каким-то удивлением.
— Ты… — Рид переступил с ноги на ногу. — Т-т-ты думаешь, мы можем высадить на берег отряд? — проговорил он, заикаясь.
— Да, — ответила она с холодным спокойствием, отличавшим ее все последние часы. — Этот мыс мне знаком — мы можем добраться до гавани Кносса еще до вечера. Что бы сейчас ни делал Тесей, что бы он уже ни сделал, в городе, конечно, еще царит хаос. Вооруженные решительные люди проложат себе путь. — Большие устремленные на него глаза были того же прозрачного зеленоватого цвета, какой вновь зимой обретет море. — Ты знаешь, что так и будет.
Он кивнул. «Проиграть я могу, — мелькнула у него мысль, — только после того как вновь найду девушку, чей образ танцует среди этих похоронных туч. А потом… что же, потом нам уже не будет известно, чего нам ждать впереди».
Но он отвел Эриссу-женщину в сторону и зашептал:
— Ты в этом году не помнишь никого на Родосе, кто мог быть тобой?
— Нет, — ответила она.
— Но в таком случае?
— В таком случае живой я туда, наверно, не доберусь, — ответила она спокойно. — Или случится что-то еще. Ведь уже случилось что-то еще — вовсяком случае тот Кносс, где, как я помнила, мы были с тобой вместе, больше нас не ожидает. Но неважно. Сделаем, что сможем, сначала для девушки… — Эрисса замолчала. — Странно думать, что сейчаЬ я мучаюсь и мне нужна помощь. — Она глубоко вздохнула. — Сначала сделаем, что сможем, для нее и всех, кого найдем. А потом мы… ты и я… Как знать? Вдруг мы будем счастливы? Или сумеем терпеть…
Глава 18
От гавани мало что осталось: фундаменты зданий, обломки кораблей, изуродованные трупы, расшвырянные грузы, залитые грязью улицы. Пыль серой пеленой запорошила все недавно яркие стены. Солнце еле пробивалось сквозь мглу над высотами, где прежде стоял Кносс. Там клубился дым. Город горел.
Рид и Эрисса взяли с собой только шесть человек. Лишенной мачт галере были необходимы гребцы. Так к чему рисковать их жизнью на берегу? К тому же отряд побольше привлечет к себе внимание, а по своей малочисленности все равно не сумеет отразить нападение. Кроме Дагона и Улдина с ними были Ашкель, Тилиссон, Харай и Ризон. Полный набор доспехов они взять на борт не успели и теперь должны были обойтись нагрудниками. Оружие исчерпывалось мечами, ножами и парой коротких копий. Одно из них судорожно сжимал Рид — он знал, что меч и нож у него в руке будут и вовсе бесполезны.
Они причалили к свае, оставшейся от пристани, и кое-как перебрались через груды обломков. Отхлынувшие волны напитали землю водой, и на берегу они по лодыжки проваливались в липкую грязь, громко хлюпавшую под их сандалиями. В воздухе стояла густая пыль, забиваясь в ноздри и в рот. Пот, вызванный неестественно жаркой духотой, промывал канавки в налипшей на кожу грязи.
Вокруг было полное безлюдье. На следующий день Тесей; несомненно, пришлет сюда своих людей встретить ахейский флот. Но пока он, конечно, занят тем, чтобы навести в Кноссе хоть какой-то порядок.
— Он утвердился там, — сказала Эрисса. — Захватил Лабиринт и своей рукой убил миноса, нашего доброго старого миноса. Его воины всю ночь рыскали по городу, расправляясь с жителями, забирая многих для продажи в рабство. Назавтра он соберет своих сторонников среди обитателей острова и принесет в жертву быка для доказательства, что царь теперь он. Ариадна будет стоять рядом с ним. Так мне рассказывали много лет спустя люди, которые видели все это своими глазами. Сейчас эти сведения могут нам помочь.
— Да ладно! — буркнул Улдин. — Разве могло быть иначе? А не встречаться с его дозорами мы бы все равно постарались.
— Но если такой дозор встретится с нами, тем хуже для него, — проворчал Дагон.
— Сначала мы пойдем в твой дом, — сказал Рид Эриссе. — Заберем девушку и всех, кого найдем там. От них мы, наверно, узнаем поточнее, что происходит. А на обратном пути постараемся спасти и других.
«Только это нам по силам, — подумал он. — Подобрать тех или иных людей. Но как же так? Она говорила, что мы с ней… в доме ее отца в Кноссе, где еще царил мир… Так где же мы с ней?.. Как? Когда? Или время все-таки подвержено изменениям?