Самолет пошел на снижение. Джилл присвистнула.
— Это же большой Буджум, — сказала она.
«Вицлипуцли, — узнал модель самолета Спарлинг. — Шесть пулеметов, три пушки, излучатель энергии и пара килотонных ракет».
У него в голове чуть шумело, но это чувство вдруг исчезло от наплыва возбуждения.
Передатчик на руке пискнул. Он нажал кнопку, и голос Дежерина спросил:
— Эй, на земле! Все чисто?
— Все чисто, — ответила Джилл. — Присоединяйтесь к компании.
Самолет так и сделал. У Спарлинга забилось сердце. Был ли офицер на борту один, как он говорил раньше? Датчики, компьютеры и прочее, но ведь машина все-таки слишком сложна для одного. «Мне бы немножко хотелось, чтобы он был с экипажем или…» Машина остановилась. Они побежали к ней.
Открылся люк, высунулся трап. Наверху появился Дежерин — тонкая фигура в хорошо подогнанной полевой форме. Он махнул рукой. Джилл махнула в ответ. Под ботинками дробно загрохотал металл.
Дежерин пожал им руки. Радостным было его пожатие. Но не казался ли он усталым, нервным, слегка подозрительным? «Ну после всего, что ему пришлось перенести… но при нем нет оружия. Нет оружия».
— Добро пожаловать, — пригласил их Дежерин. — Господи, до чего же я счастлив вас видеть.
Он смотрел на Джилл. «А куда же еще? Она говорила, что он вроде бы к ней неравнодушен. А кто бы устоял?»
— Ты в самом деле прилетел сам, один? — спросила она.
— Да — ответил Дежерин.
Спарлинг испытывал и ликование, и горе.
— Мы можем прямо сейчас стартовать домой, — сказал Дежерин. — Полет захватывающий. Эта планета красивее, чем можно себе представить.
«Так почему же ты нам не даешь ее спасти, ты, даже не сукин ты сын, а просто военная машина? Спарлинг, возьми себя в руки. Не устраивай истерик».
Они вошли, и люк закрылся. Кондиционированный воздух поразил прохладой и влажностью. По обе стороны от прохода виднелись какие-то приборы и оборудование.
Дежерин пальцем смахнул пот над щеточкой усов.
— Не представляю себе, как вы выдержали так долго в этой печи.
— Седрах, Мисах, Авденаго[23], — пропела Джилл sottooce[24].
— Я привез еду, питье, лекарства и чистую одежду, — продолжал Дежерин. — Когда взлетим, я включу автопилот, а пока — могу я еще что-нибудь сделать для вас до взлета?
Сейчас! И нет времени для сомнений или сожалений.
Спарлинг выхватил нож.
— Можете. — Собственный голос эхом отдавался у него в голове. — Вы можете приготовиться перебросить легион. Не двигаться! Это захват.
Джилл втянула воздух, оливковое лицо Дежерина побледнело, хотя он стоял на удивление спокойно, и его черты ничего не выражали бы, если бы не темные глаза.
— Это моя собственная идея, — сказал Спарлинг, — я Джилл даже не намекнул. Но мне известны обстоятельства — когда я подумал о том, что наша слабая и неуклюжая попытка из Примаверы может не сработать, в лучшем случае только дать временное облегчение, в то время как этот монстр может так запугать на всю оставшуюся жизнь любых воинов, которым удастся от него ускользнуть — понимаете? Я готов потом сдаться вам, предстать перед судом и понести наказание. Но я также готов и обезвредить вас и попытаться вести самолет самому, если вы не подчинитесь моим приказам.
— Иен! — ее голос был, как звон стекла.
Дежерин прыгнул. Расстояние было малым, он был молод и свеж и прошел обучение рукопашному бою. Но Спарлинг легко ушел в сторону, ударил ногой и небрежным движением руки отправил противника в нокдаун.
— Больше не пробуй, сынок, — посоветовал инженер. — Ты умеешь, но я провел многие годы там, где мне пришлось научиться драться как следует, — против иштарийцев. Этот нож — скорее атрибут, чем угроза.
Дежерин медленно поднялся на ноги, потирая ушибленные места, облизнул губы и медленно произнес:
— Если я откажусь — а я присягал служить Федерации, — вы почти наверняка разобьетесь. К управлению этой машиной не допускается ни один человек с квалификацией ниже мастера-пилота. Как же будет с Джилл?
— Я ее отправлю обратно в Улу с каким-нибудь объяснением моего отсутствия, — сказал Спарлинг.
Она рванулась вперед:
— Черта с два вы это сделаете, мистер!
— Черта с два я этого не сделаю, — ответил Спарлинг и добавил для Дежерина: — Я повторяю, она не состояла со мной в заговоре, она не знала о моем плане и все время вела себя лояльно.