— Это маловероятно, — откликнулся Десаи. — Я на Энее два года, а ваши предки поселились здесь семь столетий назад.
— Да, люди забирались далеко в те давние дни, не правда ли? Их было ужасно мало, они были страшно уязвимы… Ладно. Вы хотели посоветоваться со мной насчет Айвара Фредериксена, верно?
— И всего, что с ним связано. — Десаи вставил в мундштук новую сигарету.
Джоветт закурил сигару.
— Не уверен, что смогу так уж много вам сообщить. Не забывайте, я принадлежу к классу, на который землевладельцы смотрят в лучшем случае с подозрением, а в худшем — с ненавистью. Я никогда не был близок с семьей Фредериксенов.
— Но вы — член парламента. И к тому же весьма влиятельный член. А Эдвард Фредериксен — Архонт Илиона. Вам наверняка приходится часто встречаться с ним, в том числе в обществе: ведь большинство политических решений принимается в кулуарах, а не на официальных слушаниях. Мне известно, что вы хорошо знали Хью Мак-Кормака — зятя Эдварда и дядю Айвара.
Джоветт, нахмурясь, долго смотрел на тлеющий кончик сигары, прежде чем ответил:
— Все это гораздо более запутано, комиссар. Вы позволите мне перечислить некоторые основные факты? Мне хочется упорядочить их — как для себя, так и для вас.
— Пожалуйста.
— Как мне представляется, в истории Энея имеется три ключевых фактора. Во-первых, поселение здесь было создано как научная база, в основном с целью изучения аборигенов Дидоны — сама эта планета является малоподходящим местом для детишек, знаете ли. Это положило начало существованию университета: сообществу исследователей, мыслителей, технического персонала. Он до сих пор окружен почти мистическим ореолом — самый невежественный и тупой энеец преклоняется перед знанием. И к тому же уже во времена Империи университет занял весьма почетное в научном мире положение и стал привлекать студентов — людей и представителей других рас — издалека. Энейцы этим гордятся. Университет располагает значительными средствами, помимо того что имеет авторитет, а следовательно, обладает влиянием.
Во-вторых, чтобы поддерживать существование человеческой общины, не говоря уж о работе исследовательского центра, на столь скудной планете требуются огромные сельскохозяйственные угодья, эффективно используемые. Отсюда возникновение класса землевладельцев, а с ними более мелких помещиков, фермеров средней руки, арендаторов. Когда Лига развалилась и наступило Смутное Время, Эней оказался отрезан от других миров. Ему пришлось сражаться, иногда в прямом смысле слова, за свое существование. Основная тяжесть этого легла на землевладельцев. Они превратились в полуфеодальный военный класс. Даже университет в какой-то мере воспринял их дух и ввел военное образование в свои программы. Вспомните, как Эней сопротивлялся в те давние времена присоединению к Империи и сколько крови было пролито, а позднее сколько офицеров имперской армии дал маленький Эней.
В-третьих, тем временем на планету прибывали самые разные эмигранты — кто в поисках убежища, кто — стремясь к новой жизни, кто еще почему-нибудь. Они очень различались этнически. Надменные северяне-первопоселенцы давали им работу, но ассимиляции не происходило. Постепенно новички нашли для себя ниши, все больше отдаляясь при этом от основной цивилизации. Отсюда появление тинеранов, речного народа, орканцев, горцев и так далее. Я подозреваю, что на самом деле эти группы социально более влиятельны, чем это признают горожане и сельская аристократия.
Джоветт умолк и отхлебнул чая, который принесли по распоряжению Десаи. Похоже, подумал Десаи, что Джоветт предпочел бы виски.
— Ваш обзор весьма интересен — он показывает, как интеллигентный энеец воспринимает историю своей планеты, — проговорил Десаи. — Но какое отношение все это имеет к стоящей сейчас перед нами проблеме?
— Самое разнообразное, комиссар, если я не ошибаюсь, — ответил Джоветт. — Ну хотя бы потому, что демонстрирует вам, насколько человек вроде меня отрезан… ну, может быть, не от основного фарватера, но от многих притоков наверняка, если сравнить жизнь планеты с рекой.
О, конечно, мы имеем своих представителей в трехпалатном парламенте, но мы — я имею в виду новый, ориентированный на Империю класс бизнесменов и их сотрудников, — мы меньшинство даже среди горожан. Остальные принадлежат к древним гильдиям и прочим цеховым организациям, которые обычно оказываются ближе к землевладельцам и университету, чем к нам. Представители субкультур могли бы оказаться нашими союзниками, но они не представлены в парламенте: ценз оседлости, имущественный ценз… ну да вы знаете. И еще: до теперешней оккупации Архонт Илиона автоматически становился спикером всех трех палат парламента. Его первым заместителем был, да и остается, ректор университета, вторым — один из делегатов-горожан. Поскольку вы — очень мудро, как я считаю, — не разогнали парламент, а просто объявили себя верховным правителем, — там сохраняется прежняя расстановка сил.
Ну а я? Я всего лишь один из делегатов-горожан, представляющий к тому же сравнительно незначительную их часть. Мне не становится известно, о чем говорят между собой Фредериксен и его друзья.
— И все равно вы можете мне многое сообщить, поправить меня там, где я ошибаюсь, — настойчиво сказал Десаи. — Теперь позвольте мне, в свою очередь, высказать свои взгляды на некоторые общеизвестные факты. Мои впечатления ведь вполне могут оказаться ошибочными.
Архонт Илиона — primus inter pares[6], потому что Илион представляет собой важнейший регион планеты, а Гесперия — ее самую плодородную область. Верно?
— Изначально это так и было, — ответил Джоветт. — С тех пор, правда, производство и значительная часть населения переместились в другие места, но энейцы держатся за свои традиции.
— Что за несчастная случайность — эта передача должности по наследству, — несчастная для всех, — сказал Десаи. Теперь, сидя в одиночестве, он вспомнил свои тогдашние размышления:
«Хью Мак-Кормак был офицером Космофлота, профессиональным военным. Он дослужился до звания адмирала флота, когда его старший брат погиб бездетным и Хью унаследовал титул Архонта. Это не имело бы особого значения, если бы его величество (по причинам, которые вслух никто не решался обсуждать) не назначил эту тварь Снелунда губернатором сектора альфы Креста. Его бесчинства так тяжело ударили по семье Мак-Кормака, что тот в конце концов взбунтовался, и одна планета за другой стали провозглашать его императором.
Что ж, теперь Снелунд мертв, Мак-Кормак — в изгнании, а мы пытаемся восстановить оставшиеся после всего этого руины. Но посеянные Мак-Кормаком семена все еще дают странные всходы.
Женой Мак-Кормака была (или есть, если она жива) сестра Эдварда Фредериксена, который, за отсутствием более близких родственников, и стал теперь Архонтом Илиона. Сам Эдвард человек мягкий, типичный университетский профессор. Я бы благословлял судьбу за такого спикера парламента, если бы не эта проклятая традиция наследования титула. Его собственная жена — двоюродная сестра Мак-Кормака (и проклят будь этот обычай благородных семейств заключать браки внутри семьи; может быть, это и улучшит породу лет через тысячу, но что делать нам сейчас, чтобы расхлебать всю эту кашу?). Фредериксены — семья, принадлежащая к университетской элите. Даже единственное человеческое поселение на Дидоне названо в честь одного из предков Эдварда Фредериксена.
Население этой проклятой планеты пренебрежительно относится к Эдварду Фредериксену, но только не к традиции, которую он олицетворяет. Скоро всем станет известно, что сотворил его сын, Айвар Фредериксен.
Так что, вероятно, на него будут смотреть, как на своего принца в изгнании, освободителя, мессию, Шива, смилуйся надо мной».
— Как я понимаю, — сказало изображение Джоветта, — парень собрал компанию горячих голов без ведома родителей. Ему ведь еще только одиннадцать с половиной… то есть двадцать терранских лет. Идея заключалась в том, чтобы уйти в глушь и партизанить там до… До каких пор? Пока Терра не сдастся? Или пока не вмешается Ифри и не возьмет Эней под свое крылышко, как в свое время Авалон? Все это представляется мне трогательно романтическим.