— Прекрасно.
Двое мужчин и две женщины не принадлежали к ее нации. Расовые признаки, акцент, манеры и даже походка выдавали подделку. Эонан говорил с ними страстно, словно они и впрямь были денницианами, которые прибыли на планету, чтобы подготовить освобождение его народа. Козара держалась холодно и отчужденно, говорила мало и ничему не противоречила, ожидая, пока не улетит туземец. Затем она повернулась к людям и закричала:
— Что это значит?
Ее рука легла на кобуру. Громоздкая фигура Тродвира стояла рядом; старый охотник готов был кинуться в атаку с ножом и пистолетом, орудовать хвостом и когтями на ногах, как только хозяйке будет угрожать опасность.
Стив Джонсон улыбнулся, показал пустые ладони и ответил:
— Вы, конечно, озадачены. Пожалуйста, пройдите в пещеру, там теплее. Мы сейчас все расскажем. — Остальные вели себя столь же дружелюбно.
В общих чертах их история звучала просто. Они тоже были подданными Империи, с Эсперансы. Эта планета находилась сравнительно недалеко отсюда. Верная своим пацифистским традициям, она оставалась нейтральной во время борьбы за престол, заявляя, что принесет присягу на верность любому, кто вернет Империи мир и законность (Козара кивнула: она слышала об Эсперансе). Но подобная политика требует немалой военной мощи и значительного количества политических интриг, направленных на то, чтобы предотвратить насильственную вербовку со стороны того или иного претендента. В результате эсперансиане приобрели привычку брать на себя более активную роль, чем прежде. Поскольку после воцарения Ханса обстановка продолжала быть неспокойной, эта привычка оставалась в силе.
Как только до их разведки дошли слухи, что ифриане пытаются разжечь революцию на Диомеде, эсперансианское правительство немедленно почувствовало беспокойство. Эсперанса находилась вблизи границы между Империей и Ифри. На Диомеду были тайно посланы агенты с заданием выяснить истину — выяснить аккуратно, ибо только Бог мог предсказать последствия преждевременного разоблачения. Команда Джонса являлась одной из таких групп.
— Наши предшественники получили сведения, что ответственность лежит на денницианах, — сказал он. — Здесь замешаны не люди с Авалона, которые служат Ифри, а люди с Денницы, которые служат своему воинственному царьку!
— Нет! — в ужасе прервала его Козара. — Это неправда. И наш правитель не воинственный царек.
— Но именно это утверждают туземцы, мадемуазель Вимезал, — мягко произнесла азиатского вида женщина. — Мы решили попытаться выдать себя за деннициан. Наша организация достаточно узнала о подполье — например, нам известны имена некоторых его членов, — чтобы этот план стал осуществимым, тем более что автохтоны не в состоянии заметить различий. Их реакция на нас и вправду показывает, что они… ну, скажем, они имеют основания верить в поддержку Денницы. Мы руководим ими, собираем информацию, но вместе с тем не помогаем увеличивать их военные возможности. Когда Эонан рассказал о прибытии важной денницианки, которая не скрывалась, но намекала, что она, возможно, нечто большее, чем просто ученый, мы, естественно, заинтересовались.
— Вас надули, — взорвалась Козара. — Я здесь для того, чтобы опровергнуть именно эти обвинения. Господарь, глава нашего государства, — мой дядя, он послал меня в качестве своего личного агента. Уж мне-то должно быть известно, что происходит на самом деле, так ведь? И я утверждаю, что он лоялен. Мы лояльны!
— Почему же он не заявит об этом открыто? — спросил Джонсон.
— О, он посылает официальные протесты. Но чего они стоят? На расстоянии четырех сотен световых лет… Нам нужны доказательства. Нам нужно узнать, кто нас чернит и с какой целью. — Козара сделала паузу, чтобы грустно улыбнуться. — Я не рассчитываю узнать слишком много. Я здесь как… как гонец, разведчик. Может быть, та разведывательная группа, что работает на Четверговой Площадке — вы слышали о ней? — может быть, она оправдает нас без нашего вмешательства. Не исключено, что она уже это сделала. Ее начальник относился ко мне без всякого подозрения.
Джонсон потрепал девушку по руке.
— Я верю в вашу честность, мадемуазель, — сказал он. — Возможно, вы правы. Давайте обменяемся сведениями, которые нам удалось получить. А между делом постарайтесь побольше гулять. Вы выглядите страшно уставшей.
Следующие три сумеречных весенних дня прошли как нельзя лучше. Козара и Тродвир перестали держать оружие наготове в пещере).
Флэндри вздохнул:
— Айхарайх. — Он рассказывал ей кое-что о своем старом противнике. — Кто же еще? Маски поверх масок, тени, отбрасывающие тени… Мерсейские агенты, которые изображают эсперансиан, которые изображают деннициан, чьи товарищи чуть раньше изображали авалонцев, а в это время другие мерсейцы заявляют, что они терранские сотрудники, и в самом деле ими являются… Да, пусть я не умру мирно в своей постели, если не Айхарайх затеял эту дьявольскую игру.
Доминик затянулся сигаретой, покатал едкий дым по языку и выпустил его через ноздри, словно надеясь, это острое ощущение не позволит ускользнуть реальности. Он и она сидели бок о бок на диване. Перед ними находился стол, на котором стояли бокалы и бутылка демерарского рома. Чуть дальше располагался экран, заполненный звездами и тьмой. Светящаяся туманность осталась позади; тусклая масса космической пыли заслонила собой Млечный Путь. Корабельные часы показывали, что час уже поздний. О том же напоминала тишина, поглотившая все звуки, кроме гула машин, который давно впитался в кровь, так что его никто не замечал.
На Козаре было надето домашнее платье, настолько короткое, что Флэндри с трудом отводил взгляд от ее длинных ног, высокой груди и синеватой жилки во впадине у основания шеи. Девушка едва заметно вздрогнула и легонько прислонилась к своему спутнику. Тот не почувствовал никакого запаха, кроме солнечного аромата женщины.
— Отвратительно, — пробормотала она.
— Н-нет… я бы не сказал.
«Почему я его защищаю? — спросил себя Флэндри и дал ответ: — Я вижу в моем зеркале его призрак. Впрочем, кто из нас плоть, а кто мираж?»
— Я признаю, что не в состоянии ненавидеть его, даже за то, что он сделал с тобой и еще сделает с твоим народом, а если сможет, то и с моим. Я убью его при первой возможности, но… Хм, думаю, ты никогда не слышала о коралловой змейке. Она ядовита, но очень красива и убивает без всякой злобы… Конечно, мне неизвестно, что движет Айхарайхом. Возможно, он художник, непризнанный гений. От этого он не перестает быть монстром, так ведь?
Козара потянулась за бокалом, отдернула руку — она легко пьянела — и вместо этого сжала край стола с такой силой, что ее ногти побелели.
— Разве возможно, чтобы такая запутанная схема сработала? Всегда остается много шансов на то, что что-нибудь пойдет не так.
Флэндри с облегчением вернулся к практическим вопросам, вне зависимости от того, сколько горечи лежало за ними.
— Если дело провалится, Мерсейя почти ничего не теряет. Ни Ханс, ни любой другой император не сможет заставить терранских аристократов отказаться от роскоши — а в первую очередь от веры в то, что всегда можно найти временный компромисс, — и попытаться устранить корень угрозы. Самое большее, ему удастся заявить ноту протеста или прервать несколько переговоров по поводу торговли и тому подобных вещей. Имперские бюрократы скорей сместят своего императора, чем согласятся начать серьезный разговор о том, чтобы подпалить ройдхуну бороду, которой тот не имеет.
Сигаретный окурок обжег Флэндри пальцы. Он выбросил его прочь и глотнул из стакана. Едкость пиратского напитка настолько взбодрила его, что он смог говорить с бесстрастием, почти легкомысленно:
— Каждый изобретатель должен делать допущение, что его машина время от времени будет терять болты и детали. Ты как раз такой пример. Предуготованное тебе рабство было рассчитано на то, чтобы вызвать ярость у всех мужчин на Деннице, когда новость об этом достигнет их слуха. Совершенно случайно я услышал о тебе в тот самый хорошо всем известный и заслуженно популярный критический момент. Я, а не кто-нибудь менее осторожный…