— Не надо преувеличивать. — Эвагайл взяла его за руку. — Я допускаю, что некоторые наши территории могут быть завоеваны или сильно пострадают и превратятся в пустыни. Но не навсегда же. Кроме того, их площадь невелика.
— Даже если бы ты владела этой землей, все равно не должна была так говорить. А экологические последствия? А генетические? Нельзя быть слишком уверенным в том, что с растениями и животными, которых мы модифицировали из диких видов для удовлетворения своих потребностей, ничего не случится. Это все новые и нестабильные виды. Распространяющиеся мутанты могут их уничтожить. Или мы должны будем превратиться в фермеров, чтобы спасти их!
— Я знаю. Знаю. Но хочу, чтобы ты увидел положение дел в перспективе. Согласись, чем быстрее окончится война, тем лучше.
Эвагайл отвела взгляд от зловещей ползущей вспышки на небе и посмотрела с откоса, где они стояли, на лагерь. Вдоль дороги горели костры, похожие на красные и оранжевые созвездия. У костров грелись люди. Издалека доносились взрывы смеха и отрывки песен.
Карлсарм угадал, о чем думала Эвагайл.
— Ну а что мы будем делать с Райднуром? — спросил он.
— Не могу сказать. Я говорила с ним, но он настолько замкнут в себе, что я не смогла понять, какова его истинная цель. Я почти жалею, что мое Мастерство лежит не в любовной сфере.
— Почему? — сердито спросил Карлсарм. — Почему бы тебе не пожелать, чтобы с нами шла такая Хозяйка, как этого желаю я?
Эвагайл замолчала, а затем рассмеялась:
— Сказать честно? Он привлекает меня. Он настоящий мужчина, хотя и скрытный; к тому же он экзотический и таинственный. Стоит ли мне наводить на него афродиту, когда мы достигнем Мун Гарнет?
— Я решу это в свое время. А ты поможешь мне решить и, возможно, предупредить о заговоре против нас. Он не сможет скрыть от тебя информацию, которую получил. Воспользуйся случаем.
— Мне это не нравится. Мужчины и женщины — конечно, я имею в виду женщин, которые не владеют Мастерством, как я, — могут только давать друг другу что-либо, но не брать. Я даже не знаю, смогу ли обмануть его.
— Ты можешь попытаться. Если он даже догадается и рассердится — ну и что с того? — Лицо Карлсарма стало суровым. — Ты должна исполнить свой долг.
— Хорошо… — Голос Эвагайл вдруг стал печальным. — Я попробую. — Плечи ее поникли. На высокой прическе сверкнули лунные блики. — Это уже не игра, не так ли? — Она повернулась и ушла.
Райднур сидел в лагере у костра и наблюдал за танцующими. Движения их были столь же замысловатыми, как и музыка, которую играл импровизированный оркестр. Он не только обрадовался, но и облегченно вздохнул, когда Эвагайл села рядом с ним.
— Привет, — сказала она. — Вам нравится это представление?
— Да, — ответил он, — но больше с профессиональной точки зрения. Я уверен, что это настоящее искусство, но ваши обычаи для меня чужие.
— А разве по роду деятельности вы не должны уметь разгадывать чужой символизм?
— Отчасти. Правильное понимание затрудняется не только тем, что ваше искусство значительно отличается от всего того, что я видел до сих пор. Оно чрезвычайно выразительно, как продукт долгих и строгих традиций. Я обнаружил, например, что ваша музыкальная шкала построена на более узких интервалах, чем те, которые используются в известной мне иной человеческой музыке.
Вы разработали и используете едва уловимые различия и комбинации звуков, которые я еще не научился воспринимать.
— Я думаю, вы находите это типичным для нас, — сказала Эвагайл. — Мы не наивные дети природы, мы — «свободные люди». Я полагаю, что мы более тщательно разработали наш жизненный распорядок; мы предпочитаем большую сложность, изобретательность, церемониальность, чем это принято на Терре.
— Да, я бы сказал, что это — бегство от обычаев, принятых Городами.
Она засмеялась:
— Обычай состоит в том, что мы строго обучаем наших новых членов. Если они не сумеют пройти через это, мы ничего не сможем ожидать от них. Вероятно, они не выживут долго. Нельзя сказать, что у нас жизнь более сурова, чем в Городах. Фактически у нас больше досуга. Но наша жизнь другая.
— Я с трудом улавливаю это различие, — сказал Райднур. — Вопросов у меня так много, что я даже не знаю, с чего начать. — Танцующие подпрыгивали, их головные уборы, сделанные из перьев, развевались, отбрасывая при свете Селены и пламени костров причудливые тени. Пела флейта, бил барабан, издавала трели арфа, звенели колокольчики, аккорды звучали как журчание воды. — Какие виды искусства у вас есть еще… кроме этого?
— Никакой архитектуры, монументальной скульптуры, никаких фресок и заумной печатной продукции, — улыбнулась Эвагайл. — Ничего, что требует привлечения кучи людей. Но у нас есть промыслы: резьба по кости, ювелирное дело, ткачество, живопись и резьба по дереву, и все это — подлинное серьезное искусство. Затем драматическое искусство, литература, кулинария… и виды, которых у вас нет — назовем их созерцанием, искусством разговора, видением целого, хотя приведенные слова передают смысл этих искусств недостаточно точно.
— Я одного не могу понять. Как вы обходитесь без этой кучи людей? — сказал Райднур. — Например, каждый, кажется, умеет читать. Но какая от этого польза? Что именно они читают?
— У нас, возможно, больше книг и периодических изданий, чем у вас. И никакой электронной конкуренции. Первое из мероприятий, предпринятых нашими предками, начавшими заселять в древности эту страну, заключалось в том, что они начали развивать плантации лиственных растений, которые затем высушивались и перерабатывались в бумагу, а из их сока изготавливались чернила. Многие арендаторы заводили у себя небольшие печатные прессы в тех же самых сараях, в которых они устанавливали другое тяжелое оборудование. Это производство не требовало много металла и приводилось в действие ветром или водой. Не забывайте, в каждой области организовывались школы. Потребность в грамотных людях, являвшихся источником доходов, была значительной. Кстати, в качестве валюты мы используем железные и медные монеты и пересылаем их почтой так же, как товары.
— А как насчет хранения данных? Библиотек? Компьютеров? Обмена информацией?
— Я никогда не встречала у нас людей, которые собирали бы книги, как это некоторые делают в Городах. Если вы желаете прочесть что-либо записанное на бумаге, сделайте копии, они достаточно дешевы.
Райднур подумал, что такая традиция исключает то, что он всегда считал характерным для образованного человека — возможность перелистать и перечитать книгу по внезапному внутреннему побуждению, чтобы быть в курсе всего, что его интересует. Однако не было сомнения в том, что местные жители считают его чужаком из-за того, что он не умеет танцевать так, как это делают они, и не участвует в их празднике, когда они любуются метеорами.
— Сообщения передаются достаточно быстро, — продолжала Эвагайл. — Так, как нам нужно. Мы не ведем записей, как вы. Наш стиль жизни этого не требует. У нас есть действующие развивающиеся технологии. Да, и чистая наука тоже. Но они сконцентрированы в областях деятельности, не требующих сложной аппаратуры: например, изучения животных и методов управления ими.
Эвагайл наклонилась к Райднуру. Никто из находящихся рядом не обратил на это внимания; все были увлечены представлением.
— Ты бы не хотел провести со мной эту ночь? — спросила она.
— Что? Ну конечно. — Райднур пристально посмотрел на ее волосы, красноватые в свете костра, на тень от ее плаща и поспешно отодвинулся. — Если я смогу.
— Это очень просто. — Эвагайл обняла его. — Хоть сегодня ночью плюнь ты на свои исследования. Поговори со мной. Расскажи один-два анекдота. А когда они закончат, спой мне терранскую песню. Или прогуляйся со мной под луной. Будь человеком, Джон Райднур… только мужчиной… хоть ненадолго.
Западная часть перевала — и местность стала гористой. Снова появились леса, но менее густые, а некоторые деревья были похожи на те, которые встречались в теплых восточных долинах. Жители здесь встречались чаще, поскольку население жило в этих местах более скученно; они были горцами по своей натуре. Карлсарм не стал возиться с ездовыми животными. Человек, если он чувствовал себя нормально, мог без труда прошагать по привлекательной местности пятьдесят километров в день. Райднур заметил, что сверхцентрализованные империи на древней Терре создавались и поддерживались средствами связи, ничуть не лучшими, чем это.