— Его репутация, сир, — объяснил Кернкросс. — Он ведь поистине легендарная личность! А его прошлое, когда он был предоставлен самому себе и действовал на собственный страх и риск!.. Кто лучше его сможет разобраться в наших проблемах на Гермесе и, в частности, обойтись без вмешательства вооруженных сил?
Герхарт усмехнулся:
— Вы не преувеличиваете его способности?
А, так ты не любишь его. Ну конечно, он ведь был любимцем твоего отца, на Херейоне он провел виртуозную операцию, да и Дитрих периодически давал ему поручения. Соперничество; он — живой свидетель того, о чем ты предпочел бы забыть. А главное, как мне удалось выяснить из общения с местной знатью, Флэндри порой слишком дерзок. Он не так беззаветно предан короне, и подчас это написано у него на лице.
— А если так, — произнес он минуту спустя, — не послужит ли мое предложение неким поводом к развенчанию легенды об адмирале?
Герхарт заерзал в кресле.
— О, помилуй Бог, я не хочу сказать, что он провалит задание, — поспешил добавить Кернкросс. — Он, возможно, блестяще справится с ним. Во всяком случае, он достаточно компетентен. Но если этим все и ограничится, если придется привлечь в помощь ему более молодого сотрудника — что ж, сир, для вас это может послужить достаточно веским поводом для того, чтобы отправить его в почетную отставку, воздав благодарность за былые заслуги.
Герхарт неохотно кивнул:
— Да, да. Высшие офицеры, давно пережившие свою славу, но не уходящие по собственной воле в отставку, — это своего рода нонсенс. Понимаете, они создают какие-то союзы, ассоциации этих союзов и их приверженцев… Возьмем того же Флэндри. Примерно всю вторую половину правления моего отца он вынашивал и осуществлял свои собственные планы и единовластно распоряжался преданным ему штатом, не допуская ничьего вмешательства. Хотя поведение его и нельзя назвать прямым нарушением субординации, все же зачастую оно было близко к этому.
— Я полностью разделяю ваше мнение, сир, особенно после того, как мне пришлось с ним столкнуться.
— Что же произошло?
— Сир, мне не хотелось бы преувеличивать значение собственной персоны в присутствии императора. Однако, как бы там ни было, я достаточно высокое должностное лицо, я — правитель одной из планет Империи. Благополучие ее требует, чтобы правителям оказывали должное уважение. Флэндри же… он не то чтобы отклонил мое предложение, но заявил, что должен прежде подумать, снизойдет ли он до того, чтобы согласиться. После чего вообще скрылся в неизвестном направлении, и никто не знает, появится ли он раньше следующей недели. А я тем временем должен с нетерпением ждать.
Герхарт потер подбородок:
— Он получит строжайшее указание поступить в ваше распоряжение.
— Ваше величество столь же предусмотрительны, сколь великодушны.
Взгляды их встретились — в них было полное взаимопонимание.
В дверь комнаты для гостей постучали. Бэннер повернула голову к двери. Игры в мяч, занесенные сюда с Луны, заставили ее почти забыть о своих проблемах. Поначалу они увлекли ее, она вообще страстно любила спорт и не упускала малейшей возможности заняться им, а потом ее захватили грация и изящество сказочно красивых, похожих на балетные па движений.
Теперь это показалось пустяком, она ощутила биение пульса и сухость во рту.
Разозлившись, мысленно приказала себе успокоиться и вести себя, как подобает взрослой женщине. Вслух спросила:
— Кто там?
Никакой опасности быть не могло. Флэндри решил, что самым надежным укрытием для нее будет его дом в Аркополисе. Можно было смело спрятать ее там. Чайвз, имевший постоянную электронную связь со своими более молодыми помощниками, в состоянии спровадить любого посетителя в отсутствие адмирала.
Теперь его не было уже три дня, и они тянулись невыносимо медленно. Услышав его голос, она как-то уж слишком обрадовалась…
— Господин из Бейсингстока. Если можно, выйдите, пожалуйста. Есть новости.
— Одну минутку. — После довольно долгого плавания она лежала под кварцевой лампой, вороша недавние события. «Он лишь мимоходом коснулся прошлого, — думала она. — Только в коротком разговоре на личные темы он упомянул ее отца, теперь уже как своего начальника».
Ей не хотелось предстать перед ним небрежно одетой; она натянула слаксы, блузку, на ноги надела сандалии. И, только выйдя за дверь, сообразила, что забыла причесаться и что волосы, наверное, похожи сейчас на две столкнувшиеся кометы…
Он сделал вид, что не заметил этого, хотя она была уверена, что заметил. Сам он был в безукоризненном гражданском костюме. Но выглядел озабоченным.
— Как вы здесь? — спросил он.
— Превосходно, — ответила она. — А вы?
— Вынужден скрываться, но занимаюсь делами. Понимаете, нужно прятаться от людских глаз, иначе заподозрят, что я вернулся. В то же время необходимо было выяснить, что происходит. Разумеется, мои люди вполне осведомлены, но не мог же я просто позвонить им и спросить «Как дела?» Ну, да это детали. Все улажено. Пойдемте выпьем, а я тем временем все расскажу, чтобы вы были au courant[7].
Она не поняла это выражение. Она не знала практически ни одного языка, кроме родного англика, да еще древних восточных, с которых легко переводила, получая огромное наслаждение. Однако из контекста она уяснила, что он хотел сказать, и стала жадно слушать. Пила она вообще мало и неохотно, но сейчас ей захотелось коньяка.
Дождь серебряными каплями струился за окнами. Сверкали молнии. Громоотвод заглушал грозовые раскаты, и это сообщало происходящему какое-то сказочное неправдоподобие. Они расположились в шезлонгах на ковре пастельных тонов, лицом друг к другу. Ковер казался творением целой рати искусников, давно ушедших в небытие.
— Итак? — спросила Бэннер. — Слушаю вас… О, простите, я не хотела вас торопить.
— Хотите чего-нибудь успокоительного? Она покачала головой:
— Только выпить. Я… при моей работе не рекомендуется прибегать к химическим препаратам. Может наступить привыкание — никаких последствий, разумеется, просто привыкание.
Кивнув, он тихо сказал:
— Да, я сам пережил немало нервных срывов, и боли, и напряжения, и обычно из-за других. И вы, наверное, тоже?
— Из-за других? Нет, пожалуй. Для меня все это так же важно, как и для Йеввл. — Бэннер саму удивило, как горячо она это сказала. Она попыталась погасить возбуждение. — Я потом постараюсь вам объяснить, если будет возможность.
— О, мы создадим ее сами, — сказал Флэндри. — Мы сейчас отправляемся на Рамну.
— Что?! — уставилась она на него.
Чайвз принес напитки. Для Флэндри — пиво. Сделав большой глоток, Флэндри улыбнулся:
— Понимаете, не в моих правилах упускать интересную работу. Можно залпом выпить коньяк, а можно его смаковать, если человек не слишком нервный. А вот доброе старое пиво не располагает к сосредоточенности и умственному напряжению, как полагают люди, начисто лишенные вкуса, и это еще один из поводов подняться на борт «Хулигана». — Он долил свой бокал. — Итак, будем наслаждаться, пока можно!
— Вы когда-нибудь бываете серьезным? — поинтересовалась она.
Он снова пожал плечами:
— Могу быть и серьезным, если вам хочется. Горе ведь само настигает нас, когда приходит время, можете не сомневаться. — Рот его изогнулся в твердую дугу, серые глаза неотрывно смотрели на нее. — Для начала: как вы себе представляете ситуацию?
— Честно говоря, весьма неопределенно, — призналась она. — У меня есть некоторые предположения, я уже поделилась с вами, но вы… как бы это сказать… дали уклончивый ответ.
— У меня было слишком мало данных, — объяснил он. — А беспредметные рассуждения — пустая трата времени. Они могут только завести в тупик. А вообще для человека, не знакомого с темными сторонами политической жизни, вы высказали одно или два удивительно тонких замечания. Впрочем, давайте лучше я изложу свою точку зрения.
Он опять промочил горло, вздохнул и продолжал: