— Да, — сказал он наконец, — с точки зрения статистики различия так называемых террестроидных планет между собой не так уж велики, но для рядового человека эта разница порой огромна. К примеру, мы не могли заселить один из континентов нашей планеты, пока не истребили один из видов распространенных там растений. Большую часть года эти растения были безвредны, но весной они выделяли пыльцу, содержащую вещество, которое вызывает у людей отравление, похожее на ботулизм.
Дауид бросил на него удивленный взгляд. Он был явно обеспокоен, и Тольтека стал лихорадочно припоминать, где он оговорился. Возможно, он неправильно употребил какое-нибудь здешнее слово? Болезнь все-таки следовало бы назвать по-эспаньольски.
— Истребили? — пробормотал между тем Дауид. — Вы хотите сказать — уничтожили? Полностью? — Взяв себя в руки, он снова принял невозмутимый вид с легкостью, свидетельствовавшей о долгой тренировке, и сказал: — Ладно, не будем начинать с дискуссии о терминологических тонкостях. Это, несомненно, был один из Ночных Ликов. — Он снял руку с рулевой рукоятки и начертал в воздухе какой-то знак.
Тольтеку это слегка озадачило. Первая экспедиция в своих отчетах особо отмечала, что, хотя у гвидионцев существует множество символических церемоний и обрядов, они не суеверны. Правда, первая экспедиция высадилась на другом острове, но повсюду, где им удалось побывать, культура оказывалась неизменно идентичной.
(И им так и не удалось выяснить, почему заселен только район между 25-м и 70-м градусами северной широты, хотя многие другие места казались не менее благоприятными для проживания. Не выяснили они и многое другое.) Когда разведывательный бот возвратился, командиры «Кетцаля» посоветовались и решили, что Звездар будет наилучшим местом для посадки просто потому, что это один из крупнейших городов планеты и в его колледже имеется прекрасная библиотека справочной литературы.
Приветственная церемония также не представляла собой ничего сверхъестественного. Встречать гостей, правда, вышло все население Звездара: мужчины, женщины и дети с гирляндами, лирами и свирелями. Было немало приезжих из других мест; однако толпа оказалась не такой многочисленной, как это бывало в подобных ситуациях на других планетах. После официальных речей в честь новоприбывших была поставлена музыкальная пантомима. Все ее участники были в масках и прозрачных костюмах, но смысл представления так и остался для Тольтеки непонятным, хотя оно и произвело на него сильное впечатление. На этом официальная церемония закончилась, и люди с «Кетцаля» смешались с местными жителями. Пришельцам был оказан сердечный прием — правда, никто никого не обнимал, не хлопал по спине, не тряс рук, как это делают в подобных случаях нуэвамериканцы; не было здесь и сдержанного, но продуманного до мельчайших подробностей этикета Лохланна. Просто местные жители смешались с астронавтами, завязывался дружеский разговор, гвидионцы приглашали пожить в своих домах и жадно расспрашивали о том, что творится во Вселенной. Наконец большинство местных жителей вернулись в город пешком, но всех пришельцев повезли туда в маленьких изящных электромобилях.
У корабля осталась только символическая охрана — несколько пилотов и более многочисленный отряд лохланцев. Осторожность Ворона никого не обидела, хотя Тольтека все еще не мог прийти в себя.
— Не желаете ли вы найти приют в моем жилище? — спросил Дауид.
Тольтека наклонил голову:
— Почту за честь, сэр… — Он замолк. — Прошу прощения, я не знаю вашего титула.
— Я принадлежу к роду Симнона.
— Нет, это я знаю. Я имею в виду ваше… не вашу фамилию, а род занятий.
— Я врач и принадлежу к тому направлению, которое лечит не только лекарствами, но и песнями. (Тольтека спросил себя, насколько правильно он понял собеседника.) Кроме того, на мне лежит руководство обходчиками дамб, а еще я наставляю молодежь в колледже.
— Да-а? — разочарованно протянул Тольтека. — А я думал… значит, вы не состоите в правительстве?
— Ну почему же? Я же сказал, что надзираю за дамбами. Что еще вы имеете в виду? В Звездаре нет ежегодного короля или… нет, не может быть, чтобы вы имели в виду подобное. Очевидно, в нашем языке значение слова «правительство» разошлось с вашим. Будьте любезны, позвольте мне поразмыслить, — Дауид нахмурился.