Через минуту машина плавно тронулась с места и направилась в сторону кессона. Когда дверь позади закрылась и воздух стал с шумом уходить из камеры, Фрэзер вытер пот со лба. «Мы все-таки сделали это!» — с изумлением подумал он, еще не до конца веря в удачу. Но особой радости не почувствовал — события последних часов слишком его измотали.
Словно поняв его состояние, Ева порылась в аптечке и протянула ему тонизирующую таблетку. Благодарно улыбнувшись, Фрэзер проглотил ее и закрыл глаза. Когда выходная дверь кессонной камеры открылась, он чувствовал себя совсем иным человеком — психостимулятор сработал на славу. Фрэзер ощущал себя могучим воином типа Конана-варвара, способным с одним мечом в руках разбросать целую армию врагов. Чувствительность его невероятно обострилась: даже не поворачивая головы, он ощущал каждое движение, каждый взгляд членов своего экипажа и одновременно — состояние всех агрегатов краулера. Он слился с окружающим миром, пророс в него каждым своим нервом, воспринимал его всей кожей…
Когда краулер выехал на равнину, ночь уже воцарилась в небе, расцветив его фейерверком разноцветных звезд. Среди них ледяным водопадом низвергался в бездну белесый поток Млечного Пути. Впереди, прямо по курсу, возвышалась черная вершина пика Гленна, над которой серебристой короной сияла Европа. Город остался позади, закрытый мягко фосфоресцирующим защитным куполом. Рядом с ним, словно рухнувшая на равнину луна, лежал чудовищный шар крейсера, ощетинившийся стволами орудий. А на востоке, над иззубренной стеной скал, нависал чудовищный шар Юпитера, уже выплывавший на три четверти из-за горизонта.
Планета-гигант царила в небе. В диаметре она в пятнадцать раз превышала Луну, видимую с Земли, и была несравненно ярче. Ее поверхность оттенка темного янтаря перепоясывали полосы цвета меди, синего кобальта и малахита. Среди них тускло светился глаз Большого Красного Пятна, частично ушедшего на ночную сторону.
Фрэзер с трудом заставил себя оторваться от величественного зрелища, которым невозможно было пресытиться, и стал смотреть только вперед, крепко сжимая в руках руль. Каменная равнина, основу которой составляли вулканические породы, мягкими волнами уходила к гряде скал; ледяной панцирь над восточным хребтом пылал от переливов небесного цвета. Он напомнил Фрэзеру Тихий океан в ночи. «Почему я так мало обращал внимание там, на Земле?» — с неожиданной тоской подумал он.
Фрэзер повернул краулер в сторону хребта Гленна. Там, за расщелиной Шепарда, находилось множество одиночных поселений. В них жили в основном горняки, добывающие руду или лед на равнине Беркли.
— Дело идет не плохо, — сказал Фрэзер, не обнаружив погони. — Мы в безопасности, по крайней мере, на несколько часов.
Махони недоверчиво хмыкнул:
— В безопасности? Вряд ли, Марк, ведь разбойники вовсю хозяйничают в Авроре и скоро непременно займутся его окрестностями. Но в любом случае мы правильно сделали, убравшись из города.
Фрэзер кивнул и прибавил скорость, неотрывно следя за дорогой. Правда, дороги, как таковой, не существовало — по равнине в сторону скал была лишь прочерчена светящаяся линия, указывающая направление пути. До горизонта было рукой подать — на Ганимеде он был удален всего на две мили. Но машина могла скрыться из виду еще раньше, свернув налево, к кратеру Апачи. Да и изломанная стена скал, напоминавшая развалины древнего замка, отбрасывала длинную тень. Так что минут через двадцать о погоне можно было не думать.
Но в эту минуту интерком захрипел, прокашлялся и заорал:
— Эй, вы, в краулере! Стойте именем закона!
Фрэзер чертыхнулся и посмотрел на зеркало заднего обзора. Со стороны Авроры их нагонял точно такой же краулер. До него было не больше мили.
Он включил передатчик, не теряя хладнокровия — благодаря действию тонизирующей таблетки. Но из глубин его души уже стал выползать страх.
— Что вас тревожит, приятель? — насмешливо спросил он, нажимая на педаль газа до предела.