Карау прервал размышления Хольгера.
— Мне показалось, что наша прекрасная спутница, обращаясь к тебе, произнесла незнакомое мне имя, — сказал он.
— Разве? — вспыхнула Алианора. — Нет-нет, ты ослышался…
Карау поднял брови, но промолчал. Рыцарский кодекс чести не позволяет публично уличать даму во лжи.
А Алианора заторопилась отвлечь его внимание.
— Как скучно путешествовать среди голых скал, — тоном светской кокетки произнесла она. — Не развлечешь ли ты меня, рыцарь, рассказами о своих подвигах и приключениях? Ты совершил их так много и повествуешь с таким искусством…
— Хм… Разумеется.
Карау клюнул на лесть. Он приосанился, подкрутил ус — и его понесло. Такого вранья Хольгер еще никогда не слышал.
Но Алианора! Она слушала этот невероятный вздор с таким откровенным восторгом, что Хольгер в конце концов не выдержал, пнул ни в чем не повинного Папиллона и поскакал вперед.
Глава 21
К вечеру они достигли разлома в скале, к которому вела их Алианора. Дно расселины устилали обломки скал. Подъем на плоскогорье, который они единодушно перенесли на утро, отнимет не меньше часа. Но, сказала Алианора, когда они поднимутся туда, им останется до цели совсем чуть-чуть и дорога будет прямой и ровной.
У подножия скалы они обнаружили крохотную лужайку. В центре торчал грубый каменный истукан: когда-то здесь было капище варваров. Вероятно, тролль, запах которого заставлял морщиться Хуги, поселившись где-то поблизости, вынудил дикарей бросить своего идола на произвол судьбы. Благодаря этому площадка не была вытоптана и ее покрывал тонкий ковер жесткой травы.
Наступила ночь. Поднялся сильный ветер. Оранжевое пламя костра прижималось к земле, искры неслись по воздуху и гасли далеко в стороне. Черное небо было затянуто тучами, сквозь разрывы в них то и дело выкатывался круглый глаз полной луны. Из темноты неслись шорохи, вздохи, стоны…
Все были настолько измучены, что, кое-как перекусив, поспешили завернуться в одеяла и лечь. Хуги выпало первое дежурство. Вскоре он растолкал Хольгера и сразу же захрапел. Хольгер подбросил в костер дров, закутался в плащ и подсел ближе к огню.
Его друзья спали. Неверный свет костра освещал их неподвижные фигуры. Карау даже во сне не терял обычного спокойствия и самоуверенности. Хуги свернулся вместе с одеялом в клубок, оставив снаружи только трубно храпящий нос. Взгляд Хольгера остановился на Алианоре. Одеяло сползло с нее, она лежала на боку, свернувшись от холода калачиком и прижав к груди маленькие кулачки. Беззащитная и милая как ребенок… Хольгер поднялся и поправил на ней одеяло. Поколебавшись, украдкой коснулся губами ее щеки. Она улыбнулась во сне.
Он вновь подсел к костру и глубоко задумался. Если он окажется втянутым в водоворот войны, то выдержит все испытания, какие ни пошлет ему Господь! Но она? Он не может позволить ей следовать за ним по кругам ада. Прогнать ее? Но где взять силы от нее отказаться?..
Он сжал кулаки.
— Пусть черт поберет этот мир!
И услышал:
— Ольгер!
Он вскочил. Меч вылетел из ножен. Никого. Только мрак за дрожащей границей света. Шум ветра, шепот сухой травы, уханье филина вдалеке.
И снова:
— Ольгер!
— Кто здесь? — вполголоса спросил он. Разбудить остальных?
— Ольгер, — вновь отозвался певучий голос. — Не тревожь спящих. Я хочу говорить только с тобой.
Он почувствовал странную истому. Фея Моргана вышла из темноты.
Костер красным светом облил ее длинное сказочное платье, зажег красные искры в темных глазах.
— Что тебе надо? — У него сел голос.
Она улыбнулась — роза расцвела на губах.
— Поговорить с тобой. Иди сюда.
— Нет. — Он потряс головой, отгоняя наваждение. — Этот трюк не пройдет. Я не переступлю круг.
— Тебе нечего опасаться. Те, кто сильнее тебя, сейчас далеко и готовятся к битве. — Она пожала плечами. — Что ж, мы можем поговорить и так.
— Что ты для меня опять приготовила? Еще одну шайку людоедов?
— Те, которых ты встретил сегодня, не причинили бы тебе ни малейшего вреда. Они должны были, не считаясь со своими потерями, захватить тебя в плен целым и невредимым. А потом доставить ко мне.
— А что было бы с моими друзьями?
— О, кто они для тебя, Ольгер? Ты знаешь их всего несколько дней. В них нет ничего, достойного твоего внимания. Ты должен уйти со мной. Хотя бы потому, что вождь, которого ты опозорил сегодня, в ярости и клянется, что умрет или съест твое сердце. Ты встретился с горсткой воинов, но сейчас он собрал остальных. Он рвет и мечет, и я не могу удержать его.
— Разве не ты их наставник? Кто же научил их есть человечину?!
Она поморщилась.
— Не я. Но ты прав, мои союзники — демоны и колдуны гор, которых призвал к себе Хаос. Это они насадили веру в дьявола. Я никого ничему не учила. Но хватит об этом! — Снова улыбка. — У нас с тобой есть другие темы. Мы знали настоящее счастье. И я верю, что мне удастся вернуть его — и тебе, и себе.
— Счастье с тобой? Пустой звук! — холодно сказал Хольгер.
Он видел, что она говорит искренне. Но он тоже не притворялся. Влечение к ней, от которого он с таким трудом избавился тогда в роще, исчезло. Перед ним стояла чужая красивая женщина — и только.
— Ты никогда не отличался постоянством в любви. — Она продолжала улыбаться. — Когда-то ты взбунтовался даже против своего господина, самого Карла. В твоем лице он приобрел самого опасного соперника. И только твое великодушие положило конец вашему спору…
— И мы с ним стали союзниками, не так ли?
Моргана остановила взгляд на Алианоре и печально вздохнула:
— Теперь над тобою властвуют чары сильней моих… Мне… тяжело, Ольгер. Что ж, остается утешаться прошлым…
— У всех есть прошлое, кроме меня! — с непонятной горячностью бросил он. — Превратить меня в бессмысленного младенца и вышвырнуть за самые дальние рубежи мира — спасибо! Но я вернулся. Вопреки тебе. Благодаря власти, источник которой выше тебя и меня.
— Ты уже так много узнал? — удивилась она. — Но хочешь знать еще больше? Я могу вернуть тебе всю память.
— А чем я буду платить? Друзьями?
— Зачем? Я могу позаботиться и о том, чтобы с ними ничего не случилось. А твои намерения приведут к гибели всех вас.
— Почему я должен верить тебе?
— Позволь мне вернуть тебе память. Выйди из круга, чтобы я могла прибегнуть к чарам, которые рассеют твой мрак. И ты вспомнишь, какие клятвы давал мне.
Он внимательно посмотрел на нее. Она стояла — высокая, сильная, спокойная. Волосы черной волной лились из-под золотой короны. Но он почувствовал, что она напряжена как струна, которая вот-вот лопнет.
Почему могущественнейшая волшебница боится его?
Он стоял и думал. Дул ветер. Спали друзья. Чернело небо. Да, в ее руках могучие силы, и эти силы брошены против него. Но и в нем живет мощь, неподвластная ей. И она удерживает его от рокового шага за круг. Вся магия в мире не имеет теперь власти над ним. И даже прелести Морганы — ничто рядом с серыми озерами глаз и с каштановой копной волос… Ни одно заклинание не может победить это волшебство.
— В том мире, — сказал он задумчиво, — ты только миф. Вот уж не думал, что буду сражаться с мифами.
— Там был не твой мир, — сказала она. — Там ты тоже легенда. Твое место здесь, рядом со мной.
Он покачал головой:
— Оба эти мира — мои. И там и тут я на своем месте.
Ему стало не по себе. Ну конечно! Почему он не понял этой очевиднейшей вещи раньше? Он сам — персонаж каролингско-артуровского круга. Значит, ребенком он читал в книгах двадцатого века о своих собственных древних подвигах!