Она слегка подвинулась в кресле.
— С Полом?
— Ты должна помнить. Это личность, которая берёт верх каждый раз, когда Роб сталкивается с ситуацией, связанной с…
— Я помню.
— Конечно, Пол может и врать, но он считает себя отцом Джина.
Её глаза расширились, затем снова сузились.
— Я это знала, — пробормотала она.
— Ты знала?
— Поначалу ему удалось меня обмануть, но я начала подозревать неладное, когда Роб засыпал во время секса, а затем резко просыпался и был очень страстным.
— Жизель, почему ты ничего мне не сказала?
— Хотела рассказать. Но всё развивалось постепенно. Я не была уверена до конца, и только год назад окончательно убедилась в своей правоте. Трудно было начать разговор об этом, и я боялась последствий.
— А что могло бы случиться, по-твоему?
— Боялась, что ты заберёшь его у меня.
Когда я промолчал, она добавила:
— Я знала, что Пол — часть Роберта. Поначалу спрашивала себя, в чём разница? Возможно, мы все — разные личности в разные периоды жизни. Ты и сам говорил нечто подобное. Роберт всегда возвращался таким, каким был до появления Пола.
Я слегка покачал головой.
— Кроме того, я надеялась, что смогу ему помочь. Постепенно научить Роба не бояться секса. Как вы делаете с теми, кто боится пауков или полётов.
— Жизель, ты же знаешь, психиатрия не так проста.
Она вздохнула.
— Ты прав. Я знаю. Но мне не хотелось его терять…
Думаю, Жизель надеялась услышать, что она не причинила вреда Роберту и что я её понимаю.
Я понимал. Её мотивы были одновременно эгоистичны и вызваны сочувствием. Мне было жаль Жизель. И Роба тоже, ведь его проблемы были куда серьёзнее.
— Жизель, ты ничего больше не хочешь мне рассказать?
Она задумалась на мгновение.
— Роб всё ещё ужасно скучает по отцу, хотя тот умер тридцать пять лет назад. У него на столе стоит фото. Пару раз я слышала, как он разговаривал с ним.
— Ты не слышала, что конкретно он говорил?
— Нет. Но однажды я застала его в слезах. Как будто он за что-то извинялся перед отцом.
Я знаю, что он чувствовал. Я и сам много раз хотел извиниться перед отцом за чувство ненависти, которое испытывал к нему, когда был мальчиком. Его влияние на мою жизнь было огромным. И только через много лет после его смерти я понял, что вся ответственность за происходящее в жизни лежит на мне. Уверен, отец чувствовал моё негативное отношение, как и я могу чувствовать, если собственные дети возмущены сказанным или сделанным мной.
— И ещё, Жизель. Ты понимаешь, что Пол является частью Роба. А почему не прот?
— Потому что прот сказал, что он не часть Роберта!
Не поспоришь.
— Ну хорошо, встретимся в следующий вторник. А пока…
— Ты будешь первым, кто узнает.
Когда она ушла, я снова подумал о Поле: как часто, беседуя с Робертом два года назад, я на самом деле общался с кем-то другим?
БЕСЕДА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Каждый четверг по утрам я трачу пару часов на подготовку к вечерней лекции в Колумбийском Университете. Но в этот раз мои мысли занимала первая встреча с протом. Я вспоминал, как неделя за неделей пытался узнать причину, лежащую в основе его самообмана. Я пытался найти способ доказать, что он родился на Земле. Я догадывался, что подобное открытие для прота с его безупречной логикой могло вызвать нечто вроде «сбоя», как у компьютера, столкнувшегося с задачей, которую решить невозможно. Тогда я ещё не знал про Роберта. Теперь было очевидно, что мы вернулись туда, откуда начали. Если я смогу доказать проту, что на самом деле он всего лишь человек, одна из субличностей, то вся конструкция может рухнуть и позволить мне снова увидеть, где скрывается Роберт. Опасность заключается в том, что Роб может остаться в том же состоянии кататонии, какое было у него в 1990 году, когда «исчез» прот. С другой стороны, если мне не удастся достучаться до Роберта до 31 декабря, он в любом случае останется уязвимым и незащищенным. Терять было нечего.
Меня вдохновила одна история, рассказанная в газете несколько недель назад. В 1950 году в Англии в госпиталь попал человек, который утверждал, что сбежал из далёкой деревни с матриархальным обществом. На самом деле он покинул родной город, чтобы сбежать от «деспотичных сучек», которые «правили» в тех местах. Психиатр обнаружил, что мужчина жил с крайне деспотичной матерью, которая контролировала каждое его движение. Когда его поставили перед фактом и некоторое время подержали в палате вдали от её влияния, то навязчивая идея о «матриархате» и «деспотичных сучках» развеялась. Впоследствии он женился и прожил, вероятно, нормальную счастливую жизнь. Именно этот логический подход я собирался использовать с протом. Сложность была в том, что в основе его самообмана лежала не доминирующая мать, а безжалостная рука судьбы, которая покалечила психику его альтер эго задолго до его появления.